Ее величество кошка

– Он говорит, у этой флешки титановый корпус, это прочность брони. Пули, вода, давление, вспышка и радиация ядерного взрыва – ей все нипочем.

Роман быстро отбирает у Натали бесценный предмет, прячет в сейф и запирает дверцу.

Мы выходим из здания. В университете хорошо пахнет. Я не улавливаю запаха гнили, мертвечины, горелой древесины, как в деревне, занятой собаками. Здесь преобладают ароматы сосны и лаванды. Всюду цветущие клумбы. Над ними роятся пчелы. Мух нет вообще.

Люди улыбчивы и на вид безмятежны, как будто ничего не знают о происходящих за пределами их маленького рая ужасах.

Они создали себе рай, сад за забором, пусть колючая проволока и под напряжением.

Я вижу фруктовые деревья и различаю по запаху лимоны, груши, вишни, инжир. Здесь же виноградники, плантации помидоров и баклажанов.

Нас ждет обед в их столовой. Мы здесь единственные кошки. Моя служанка садится напротив Романа Уэллса.

Пифагор слушает и переводит:

– Роман рассказывает о своем предке Эдмонде Уэллсе, биологе, изучавшем муравьев. Он ужасно боялся потерять память и все записывал – сначала на бумаге, потом в книге, затем в папке с компьютерными файлами. Эта папка стала семейной реликвией, три поколения потомков передавали ее друг другу, внося дополнения. Роман Уэллс, физик и компьютерщик по образованию, решил основать новую науку – энциклопедологию. Он учил студентов, как размещать на минимуме места максимум информации. Когда началась гражданская война, он сразу понял, как это опасно, и стал работать в разы быстрее из страха, как бы люди не лишились памяти. Так возникла его ЭОАЗР.

– Иначе говоря, пока существует эта флешка, знания, накопленные за тысячи лет, не могут быть полностью утрачены?

– Достаточно вставить ее в компьютер, и человечество вспомнит все прежние открытия.

– Человечество?.. Как на латыни «кошки»?

– Латинский корень – felis.

– Значит, вместо человечества скоро появится фелисите.

Пифагор в восторге от моей выдумки.

– Фелисите? Как забавно, что ты предложила именно это слово! У людей оно имеет и другой смысл – блаженство[2].

Теперь понятно: моя цель – добиться блаженства – фелисите – во всем мире.

– Выжил якобы миллиард людей. А как бы ты оценил численность фелисите?

– По последней прикидке в Интернете, нас, кошек, примерно пятьсот миллионов: где-то четыреста пятьдесят миллионов домашних и пятьдесят миллионов диких.

– Значит, борьба за первенство идет между миллиардом людей, полумиллиардом кошек и крысами. А их, кстати, сколько?

– До Краха их было, по оценкам, где-то тридцать миллиардов. С тех пор как люди перестали контролировать их численность, эта цифра как минимум удвоилась.

Ответ Пифагора заставляет меня задуматься о масштабе угрозы. Человечество и фелисите сокращаются, в то время как крысиная орава переживает настоящий демографический бум.

Я почти жалею, что стала спрашивать об этом, и стараюсь поскорее найти другую тему, чтобы не думать о неприятном. Рядом беседуют два человека. Мужчина по-прежнему робок, женщина недоверчива, но разговор продолжается.

– Как ты думаешь, у этих двоих будет случка?

– Ты шутишь? У людей длиннейший и сложнейший ритуал ухаживания: он может тянуться днями, неделями, месяцами, прежде чем мужчина заявит о своем желании, а женщина проявит свою благосклонность.

Коллега, видимо, преувеличивает. Вечно он пытается меня впечатлить, изображая свойства человеческой породы в карикатурном виде.

– Профессора Романа Уэллса ждет успех?

– Несомненно.

– Как он ее уговорит?

– Уболтает. Трудность, даже парадокс, видишь ли, в том, что приходится изображать незаинтересованность в спаривании. Стоит женщине уловить мужское желание, как ее собственное желание затухает, и она его отвергает.

– Глупость какая!

– Никуда не денешься, она не хочет казаться доступной, готовой отдаться первому встречному.

Как у них, людей, все запутанно! Понятно, почему их размножение – такая проблема.

– Мужчину это только подстегивает, на его взгляд, чем труднее женщину завоевать, тем большую ценность она представляет, – нагоняет жути мой спутник, крупный специалист по размножению людей.

Я чешу себе левое ухо правой лапой.

– Невероятно! Как же им удается управлять своими сексуальными побуждениями?

– Они смотрят порнуху, – отвечает Пифагор почему-то шепотом.

– Это еще что такое?

– Фильмы. Люди обоих полов снимают друг друга в процессе половых сношений. А другие люди это смотрят и возбуждаются, как будто все происходит с ними.

– Быть того не может!

– Может. У людей в мозгу есть особые зеркальные нейроны, благодаря которым происходящее на экране волнует их так, как если бы они переживали все это сами.

То есть они чувствуют чужое возбуждение, как я – чужую боль благодаря своему дару сочувствия?