Ее звали Мария

Завод имени Ермана, одно из старейших предприятий Волгограда, носит имя революционера, борца за Советскую власть в Царицыне Яковд Ермана. Здесь делают мебель, деревянную посуду, огромные бревна превращают в строительные материалы. Через проходную, натужно гудя, идут машины с готовой продукцией и сырьем. Завод огромный, здесь работают несколько тысяч человек. Когда-то работала и Мария…

Мы сидим в кабинете начальника отдела кадров Александра Ивановича Полежаева. Он уже знает, зачем мы пришли, и сейчас внимательно изучает документы, которые мы разложили перед ним: письма, воспоминания. Закончив чтение, снимает очки и как-то растерянно говорит:

— Как же так? Работница нашего завода, героиня, разведчица, а мы ничего не знали…

Снимает трубку и быстро, по-военному говорит:

— Пожалуйста, пригласите секретаря парткома, комсомол, архивариуса и редактора газеты. Передайте — дело очень важное, приехали люди из Ленинграда. Жду.

Через несколько минут мы познакомились с секретарем парткома Аркадием Петровичем Лызо, секретарем комитета комсомола Володей Бабичевым, редактором многотиражной газеты Анной Александровной Иоглы и заводским архивариусом Ниной Васильевной Федорушкиной.

— Не знаю, смогу ли чем-нибудь помочь, — сказала Нина Васильевна. — Личных карточек рабочих, которые работали у нас до войны, осталось всего шестьдесят семь. А было несколько тысяч. Но если уж очень повезет… Я сама сейчас проверю эти карточки, откладывать не будем.

Нина Васильевна ушла.

В любом случае, — сказал Володя Бабичев, — найдется карточка или нет, нужно искать людей, которые работали вместе с Марией. Правда, с тех пор пятьдесят лет прошло, но у нас же много ветеранов, стариков. Павел Иванович Тепловодский, например, потом бабушка Нины Рожковой, забыл ее имя-отчество…

Аграфена Степановна, — подсказал секретарь парткома. — Я ее недавно видел. Ей уже почти девяносто, но она все прекрасно помнит. Ветеранов у нас наберется десятка два. Ты прав, Володя, кто-то обязательно должен помнить Марию.

Наверняка помнят, — подхватила Анна Александровна. — Ведь Ускова покалечила руку здесь, на заводе, случай редкий… Это могло быть только в лесопильном цехе. По-моему, и Рожкова, и Тепловодский работали именно в лесопильном…

Завтра же соберем внеочередное комсомольское собрание и распределим обязанности по поиску материалов о Марии Усковой, — говорил Володя Бабичев.

Пришла Нина Васильевна.

Так я и думала. Ничего нет. Понимаете, война, пожары, бомбежки, завод не работал. Большая часть архивов сгорела. Все старые фотографии, довоенные, я сдала в заводской музей. Там в основном групповые снимки — цех или бригада. Может, на одной из этих фотографий и есть Мария? Но кто ее узнает? Если бы найти человека, который хорошо помнит ее в лицо.

Найдем, — твердо подытожил Александр Иванович. — Обязательно найдем. А вас я попрошу, Нина Васильевна, посмотрите еще раз. Знаете, как в жизни бывает, иногда и не думаешь, что здесь может быть что-то, а оно тут как тут. Может, в старых реестрах посмотреть?

Федорушкина снова ушла.

— У меня к вам, товарищи, просьба, — обратилась к нам редактор газеты. — Не могли бы вы оставить мне материалы поиска? Мы опубликуем их в нашей газете, может быть, кто-нибудь и откликнется…

Материалы были у нас в нескольких экземплярах, один мы оставили Анне Александровне. Договорились держать постоянную связь с заводом, Володя Бабичев обещал регулярно сообщать о ходе поиска.

…Вернулась Нина Васильевна.

— Вот, — просто сказала она, — перечень. Реестр поступления рабочих и служащих завода. Тридцать третий год. Смотрите страницу сто шестьдесят третью.

На указанной странице, в самом низу, под номером 1200 значилось:

Ускова Мария Ивановна. Дата приема — 5 июля 1933 года.

В скобках стояли две буквы — н/о. Под номером 1201 — Ускова Марфа Ивановна. Дата приема — 26 мая 1933 года.

Что означают буквы н/о? — спросил я Нину Васильевну.

Невоеннообязанная…

Мы возвращались в город уже затемно, в вагоне электрички горел свет, она была заполнена рабочими. Мы стояли в набитом людьми, прокуренном тамбуре и говорили о замечательных, отзывчивых людях, с которыми сегодня познакомились, о реестре тридцать третьего года, о том, что сегодня нам удивительно повезло.

Живы люди, которые хорошо помнят Марию. И все же их устные свидетельства не заменят одной сухой строчки в старой канцелярской книге, чудом сохранившейся на заводе Ермана. Мария никогда не была студенткой московского института. Она была простой рабочей девчонкой, комсомолкой далеких тридцатых годов.

Глава 9

Я ЗВАЛА ЕЕ «ТЕТЯ МАША»

Речной вокзал, гостиница «Волга».

Здесь работает Анна Дмитриевна Дуюнова, старшая дочь Марии Иосифовны Скворцовой, хорошо знавшей семью исковых.

— Анна Дмитриевна, нам рассказали, что ваша семья приехала в Сталинград из области в тридцатые годы. Откуда вы приехали — из Рахинки или Дубков?