Эффект Геллера

Я сделал все, что было в моих силах, передал свои мысли и впечатления от увиденных фотографий. Но, как обычно, опять ничего не узнал о результатах этого эксперимента. Согласитесь, это огорчило бы любого, и я тоже не исключение. Но приходится утешать себя тем, что золотое правило любой разведывательной службы заключается в том, что никому никогда не говорится лишнего слова сверх того, что ему необходимо знать. Как объясняли сами сотрудники спецслужб, есть только один способ узнать, даешь ли ты какую-нибудь важную информацию или нет. Если да, то тебя обязательно попросят еще о чем-то. Судя по тому, что здесь в Америке, так же как и в Мексике, ко мне постоянно обращались за помощью, вероятнее всего, я все-таки приносил какую-то пользу.

Однажды Дон задал мне вопрос, очень похожий на те, которые входили в «список заказов» Майка в Мексике.

«Если я провезу тебя вокруг квартала, где расположено советское консульство, — сказал он, — сможешь ли ты сказать, что расположено на одном из этажей этого здания?»

Консульство находилось всего в десяти кварталах, на 67-й Восточной улице, и мы отправились туда. Меня позабавило то, что прямо напротив консульства расположился полицейский участок.

Я несколько раз прошелся пешком вдоль дома и обратно, стараясь не попадать в глазок телекамеры, подвешенной возле двери, и, как в Мексике, пытался поймать какую-то информацию при помощи своих телепатических антенн, но ничего интересного не услышал.

В следующий раз я был приглашен на вечер в особняк на Лонг-Айленд Саунд, где хозяином был сотрудник ЦРУ, специализирующийся на советских проблемах, а одним из приглашенных должен был быть советский официальный представитель, которого американская сторона очень хотела склонить к сотрудничеству со своими спецслужбами.

Меня попросили о двух вещах: продемонстрировать перед этим человеком свои способности и по возможности попытаться послать ему мысленный сигнал, побуждающий завербоваться в ЦРУ. Мне это поручение показалось довольно странным, но я не стал задавать лишних вопросов.

Дон пришел с женщиной, но не со своей женой, которую мне раньше приходилось видеть, а с сотрудницей контрразведки. Они вскоре организовали мою встречу с советским гостем — невысоким коренастым мужчиной с совершенно седыми волосами, несмотря на то что он был средних лет. Мне не назвали его имени. Я согнул для него ключ, и было видно, что ему это понравилось. Прощаясь, я дал ему свой телефон с приглашением позвонить, если возникнет желание, но он мне так и не позвонил.

Во время этой встречи я сидел совсем рядом с ним и все время выстукивал, словно азбуку Морзе, свое мысленное послание ему:

«Предай, предай. Тебе будет хорошо. Предай…»

Примерно тогда же Аркадий Шевченко, помощник Генерального секретаря ООН, предал свою Родину и остался в США, после того как в течение двух лет постоянно передавал секретную информацию американским спецслужбам. В своей книге «Порывая с Москвой», увидевшей свет в 1985 году, он написал: «Я был благодарен, что даже в век технических чудес нес-таки никто не может читать чужие мысли».

Некоторые из его бывших коллег в советской миссии, наверное, знают лучше и больше меня обо всех этих вещах. В 1980 году мне позвонил человек с сильным славянским акцентом и попросил провести лекцию-демонстрацию для парапсихологического общества ООН в Дег Хаммарскйолд-зале.

Я удивился, узнав о существовании такого общества, но, как выяснилось, оно существовало на самом деле. У меня сохранились и афиши того моего представления. Вечер прошел очень удачно, несмотря на слишком яркое освещение.

Маленький зал был переполнен. И хотя ООН — многонациональная организация, в основном среди присутствующих выделялись лица явно восточноевропейского типа. Поэтому неудивительно, что, по крайней мере, один из зрителей, которого я узнал, был агентом контрразведки, подосланным кем-то из моих друзей, разумеется, не для того, чтобы смотреть представление, а для того, чтобы следить за публикой.

Фотокамеры щелкали весь спектакль. Затем мне задавали вопросы на всевозможных славянских языках. Возможно, меня снимали на видеокамеру, так как, когда потушили свет, я заметил на заднем ряду мужчину, упаковывавшего очень большую камеру. После окончания представления я снялся на нескольких официальных групповых фотографиях, и корреспондент одной из газет, освещавших этот вечер, впоследствии достал мне одну из фотографий с именами присутствовавших, записанными на обороте. Там было несколько русских фамилий.

В оставшейся части этой главы я опишу несколько не совсем удачных экспериментов. Я сделаю это по двум причинам. Во-первых, потому что не хочу, чтобы у читателей создавалось впечатление, будто бы я в любое время могу с успехом сделать все, что потребуется. А во-вторых, серьезный ученик сможет извлечь из них те уроки, которые извлек я.