Ефимов кордон

Через день, в среду, вместе отправились в Пенаты. Вышли на станции Куоккала. Две версты прошли пешком по хорошей дороге, по бокам которой возвышались густые ели и сосны… Скоро их обогнали другие гости, пожелавшие добраться до Пенат на извозчике. От Юрия Ильича Ефим уже знал, что к Репину можно приехать только в среду, и то не с утра, а к трем часам. Первую половину дня и по средам Репин работает в мастерской, но к трем часам, когда гости начинают подъезжать, спускается вниз, чтоб переодеться и встретить их.

К этому времени над домом взвивается голубой флаг, оповещая гостей, что их ждут.

Флаг, как и многое другое, был «учрежден» женой Репина — Натальей Борисовной Нордман-Северовой…

Дорогой Юрий Ильич, посмеиваясь, рассказывал Ефиму о своей мачехе, об ее убеждениях и идеях совершенствования через вегетарианство, самообслуживание, благотворительность…

Вокруг самого стареющего Репина она создала весьма вычурный, надуманный уклад жизни, чуть ли не вовсе отгородивший художника от всего остального мира…

— Ты ведь еще не видывал эту даму?.. Ну, вот сейчас придем — увидишь!.. — Юрий Ильич громко расхохотался, словно бы от одного предощущения: вот-вот Ефим увидит «эту даму»!..

Резко оборвав смех, он продолжал:

— Нордманша просто начинена всевозможными идеями!.. Благо у нее, благодаря отцу, по крайней мере два раза в неделю есть целая толпа слушателей, перед которыми она может развивать эти «идеи»! Увы, ее вынуждены слушать!.. Ей внимают со смирением, ибо она — хозяйка!.. О, как она говорит!.. — Юрий Ильич вздернул нос, принял менторскую позу и тоном классной дамы, чуть грассируя, стал на ходу передразнивать свою мачеху:

— «В России ныне вегетарианство сделало большие, успехи! Современная медицина, господа, доказала, насколько вредна мясная пища! Кроме того, химические анализы рыбной и мясной пищи доказали, что в рыбе и мясе кроется масса ядов, пагубно отражающихся на организме человека! Главный враг человечества — аммиачность! Ею изобилуют блюда, приготовленные из трупов рыб и животных! Кроме того, известно, что рыба и мясо нуждаются в большом количестве всяких острых приправ: в уксусе, перце, горчице и прочем! А это значит, господа, что надо пить! А жидкости, господа, крайне вредно влияют на желудок и кишечник!..»

Юрий Ильич опять расхохотался. Не удержался, рассмеялся и Ефим.

Между тем, впереди, меж сосен завиднелись Пенаты… Над крышей там развевался голубой флаг…

Дом Репина восхитил Ефима. Построен он был с какой-то веселой затейливой прихотливостью, и, разглядывая его со стороны, Ефим невольно подумал о том, что будь у него возможность, он и сам у себя в Шаблове построил бы что-нибудь такое… С завистью глядел он на стеклянную крышу над мастерской Репина, острым сияющим клином врубившуюся в мартовскую живую синеву неба…

Оказавшись в прихожей среди гостей Репина, Ефим заозирался. Прихожая была небольшим светлым помещением с большим узорным окном на полдень, почти вся южная стена и была этим окном. У окна висел медный гонг. Плакат под ним гласил: «Самопомощь. Сами снимайте пальто, калоши. Бейте весело, крепче в там-там. Открывайте дверь в столовую сами…»

Вычурный дух хозяйки дома сразу же заявлял о себе…

Юрий Ильич обошел гостей, здороваясь с каждым за руку, как обычно здоровался его отец, попутно он знакомил с ними Ефима.

Репин вошел незаметно, тихо, так всегда он появлялся и в студии на Галерной… Гости сразу окружили его. Ефим с Юрием Ильичом остались чуть в стороне.

Ефим смотрел на Репина, думая: сколько же ему?.. Почти семьдесят, а еще легок, подвижен и бодр, хотя уже весь побелел…

Наконец Илья Ефимович посмотрел в их сторону, и Юрий Ильич поклонившись отцу, подтолкнул к нему Ефима:

— Вот, папа, Ефим Васильевич Честняков… Твой бывший ученик! Узнаешь?..

Репин, прищурив левый глаз, пристально, как-то по-птичьи посмотрел на Ефима и быстро протянул ему руку.

— Весьма рад, весьма рад!.. — сказал он негромко и повернулся к другим гостям, видимо тут же и забыв об Ефиме (так тому показалось).

— Ну-с… Ефим Васильевич, вы тут пока осваивайтесь, чувствуйте себя как дома, а я отлучусь не надолго… — Юрий Ильич тоже оставил его.

Среди гостей рядом с Репиным появилась довольно рослая пожилая дама с высокой прической и бледным нездоровым лицом. Голова ее была горделиво откинута, взгляд показался Ефиму каким-то холодным, неживым… «Это и есть Нордманша…» — догадался он и тут же поймал себя на том, что назвал ее так же, как называет мачеху Юрий Ильич…

Из гостей Ефим выделил чернявого толстогубого и носатого человека лет тридцати. В доме Репина он, видимо, был завсегдатаем, со всеми держался запросто, непринужденно, с каким-то чуть насмешливым дружелюбием. Лицо его сразу же привлекло к себе Ефима, сразу же запомнилось и его имя — Корней… Редкое имя… Оно забавно сочеталось с фамилией Чуковский… Корней Чуковский…