Эго и архетип

С точки зрения алхимиков, металлы, находящиеся в земле, претерпевают постепенный естественный процесс роста. Такие неблагородные металлы, как свинец, считались неразвитыми, ранними формами. Они очень медленно созревали и превращались в благородные металлы — золото и серебро. Алхимики считали, что с помощью методов своего искусства они могут ускорить процесс естественного развития.

Эта идея является очевидной проекцией того факта, что естественному психологическому росту способствуют внимательное отношение к психическому содержанию и его проработка.

Золото и серебро считались благородными металлами, потому что они неуязвимы, не подвержены ржавчине и коррозии. Таким образом, они являются носителями таких качеств, как неизменное постоянство и вечность. Точно так же и переживание Самости в процессе индивидуации наделяет эго качествами надежной стабильности, которые делают его менее подверженным регрессивному распаду. Эти качества эго формируются на основе роста осознания и укрепления связи со сверхличным, или «вечным», измерением психики, которое является важным аспектом переживания Самости.

Превращение неблагородного вещества в золото может принять и неблагоприятный оборот, как, например, это показано в легенде о царе Мидасе. Царь пожелал, чтобы все, к чему он прикоснется, превращалось в золото, и, когда боги выполнили его желание, он с ужасом обнаружил, что его пища стала несъедобной. В этой истории изображается состояние отождествления с философским камнем, что несовместимо с жизнью. Человек не может жить одними вечными истинами, он нуждается также и в хлебе: ему необходимо удовлетворять еще и личные, временные потребности.

В нашем тексте сказано, что философский камень превращает обломки кремня в драгоценные камни. Драгоценные камни представляют собой ценности — предметы, которые обладают красотой и имеют высокую стоимость. Кремниевые осколки — это неинтересный, тусклый, но довольно твердый материал. Они представляют собой обыденные, «бытовые» стороны жизни. С психологической точки зрения способность философского камня превращать одно в другое относится к способности интегрированной личности разглядеть смысл и ценность в самом обычном и даже неприятном событии. Точно так же и в низших, «неблагородных» аспектах нашей личности можно разглядеть ценность. Преображение происходит за счет изменения установки и восприятия, поскольку красота находится в глазах смотрящего.

В этот момент Эшмол чувствует себя обязанным сообщить нам, что создание золота и драгоценных камней — это наименьшая из способностей философского камня. Хотя мы и рассматриваем его описание на символическом уровне, Эшмол понимает его буквально. Он подобен сновидцу, который описывает свой сон, находясь во сне, тогда как мы стараемся понять смысл его сна с точки зрения бодрствующего сознания.

В тексте сказано, что изготовление золота не входило в намерения древних философов. Это утверждение согласуется с широко распространенной в алхимических трактатах идеей, что «наше золото есть не обычное золото, а философское золото». Здесь приводит в замешательство то, что после этого высказывания авторы переходят к обсуждению печек, колб и физических процедур в лабораторных условиях. Этому можно дать только одно объяснение: у самих алхимиков отсутствовала ясность в этом вопросе. Они искали «философское», или духовное, содержание в химическом процессе, и этот поиск был обречен на неудачу. И тем не менее, несмотря на неудачу, алхимики оставили нам богатое наследство в виде символических материалов, которые описывают феноменологию процесса индивидуации.

Упоминание древних философов затрагивает целую проблему, связанную со значением термина «философский камень». Философ — это возлюбленный Софии, или Мудрости. Камень — это материя в одной из своих самых твердых форм, которая ассоциируется с прочностью, постоянством и упрямой конкретностью. Таким образом, философский камень символизирует нечто, похожее на конкретизированную или актуализированную мудрость.

В частности, в Aurors Consurgens мудрость, персонифицированная как Sapientia Dei, отождествляется с философским камнем. Тем не менее философский камень означает нечто большее, чем мудрость для философов; философский камень также означает нечто большее, чем образ Христа, понимаемый в обычном, чисто духовном смысле. Здесь уместно привести замечание Юнга по поводу взаимосвязи между философским камнем и Христом, поскольку христианство заимствовало одностороннюю духовность философии Платона и стоиков: