Его искали, а он нашелся (СИ)

Тень отращивает новые и новые конечности, продолжая рвать и терзать, разрывать и отравлять, а лепестки уже корчатся от наполняющей их чужеродной силы, от ползающих внутри Теней, которые жрут его живьем! Агония великого Господина столь сильна, что налаженная им связь со своими игрушками бьет по ним же, идя цепной реакцией, ослабляя и сковывая, подставляя под удары. Элита и рядовое мясо, Легенды и низшие виспы, все они начинают слабеть, а смертные этим пользоваться. Вот сияет Небесами и дрожит гладью водной Иерем, пока крылатая тварь и ее призыватель давят на клеймящего, давят на остатки его воинства, уже потерявшее речного фантазера, так и не очнувшегося от своих фантазий даже в смерти, а его обманутый защитник уже дрожит под градом ударов, какие некому передать и уже нет сил поглотить.

Удары когтей.

Яд теневой силы в глубине тела, подбирающийся к сонму.

Пасти злых и голодных Теней, что терзают внутренности лепестков, убивают саму их основу, забирают у него его души.

И дева, дева, что была двуликой, а сейчас отрывает руки отчаянно пытающемуся выставить флеровый барьер или поставить преграду из клеймящих отростков мастеру поводков! Эта дева, она же, он же видит, почти понял, понял бы уже, но боль, но Тени, но пасти, но души, но такая боль, мысли путает, он теряет нить, громада домена перестает нормально работать, а он и есть Домен, ему нужно очистить имеющееся, вытравить чужеродное, преодолеть вложенное...

кадр-осознание

...лепестки сместились, совершая оборот в десятке измерений сразу, меняя положение в реальности и положение реальности относительно себя...

понимание-ненависть

...в лепесток ударяет не таран, не поток и даже не стрела, но необъятное, как само Небо, перо чистейшей Синевы...

принятие-отрицание

...подхватывает ложную мелодию, сливает ее с правдой, использует связь лжеца и его лжи, пробираясь через эту связь поближе к сущности непослушного тишины...

Он знал, знал, больно, нужно перестроить контур, сменить форму, больно, жжет, знал и был готов, он и был тем, кто каким-то образом связался с тем, кто управляет уже не двуликой девой, вынудил того бросить выигрываемую битву, лишь бы только нанести и навести тот выстрел-перо, как же больно, почему он не успевает, нужно лишь немного, всего-то, нужно, нужно, нужно продолжать бой. Зеркало, вероятно, да, вероятно, больно, это было именно использования зеркала - тому, кто убивает собственную смерть в отражении, не составит труда использовать такую мощь для передачи всего одного, Похоть, Похоть, Похоть заглушает боль, сообщения.

Тишине нужна была не атака, ему нужно было передвинуть лепестки, вынудить сменить формацию, - нужно сменить ее еще раз, залить повреждения Пеклом, вытравить Тени, растворить их в Похоти, а потом сбросить с себя тишину, чтобы он не бил, не терзал, не рвал, не отрывал клочья, - именно в этот момент он использовал созданный Господином же канал атаки, той самой атаки, под которую смертный так подставился, дав обмануться тому, что поверил, что обманщик обмануть его не смог. Лживая мелодия, что стала обманкой и ловушкой, что едва не убила тишину, которую он был вынужден постоянно контролировать. Тишина знал, видел, с самого начала видел момент перестройки, гибели одного Господина и рождения нового. Именно этот процесс подсказал ему правильный, с его точки зрения, путь, такой болезненный, болезненный путь.

Нащупать уязвимость.

Скрыть приготовление.

Призвать армию Голода.

Бить, рвать, уничтожать!

Господин бьет, наотмашь, насмерть свою и чужую, не формируя техники, но просто выплевывая поток пораженных Похотью душ прямо в лицо тишины, прямо в черный овал и оскаленную теневую пасть. Он уже похож не на рыцаря, но на многорукого паука, искривленного и увечного гуманоида, все так же укрытого своим плащом, укрывая этим плащом и Господина, делая все вокруг серым и бесполезным, чужим и холодным, не позволяя действовать сколь-либо широко, вынуждая тратить силы на преодоление монохромности, не оставляя их на сам удар. Плащ обнимает изверга, когтистые руки терзают его тело, рвут на части, а пасти и когти призванной своры делают то же самое внутри лепестков.

Поток душ срывает тишину с места, отбрасывает и обжигает, пусть даже сереют те души на глазах, растворяясь в равнодушной двуцветности, умирая вместе с исчезающим их сиянием. Господин конфигурирует свою суть, даже не пытаясь встать, лишь бы отойти от полученных повреждений, отступить, избавиться от пастей и боли, и он уже успе...

слом