Его хорошая девочка

— Сергей Юрьевич, да вы не стойте возле порога. Заходите. Мы не спим, — Беркутов громко пригласил папу войти.

У моей подруги детства когда-то была крайне пакостливая кошка Анфиска, и вот когда мама подруги возвращалась домой и обнаруживала, что в её тапки нагадили, она визгливо на весь дом вопила, а Анфиска, демонстрируя безупречную ловкость и небывалую скорость, забиралась прятаться под кровать.

Сейчас я переплюнула Анфиску по всем пунктам!

Во-первых, я умудрилась оказаться под кроватью до того, как папа открыл дверь, а во-вторых, до этого ещё и Беркутова успела укрыть одеялом по самые уши.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Доброе утро, — Никиту не вижу, но по голосу чувствую, он, собака серая, улыбается. Ох и влетит же ему от меня!

— Доброе, а Варя где? — разумеется, первым делом поинтересовался отец.

В ванной! Скажи, что я в ванной.

— Прячется под кроватью. Стесняется вас.

Кхе…Кхе…

Всё, Беркутов, ты нарвался, свяжу по ногам и рукам, вооружусь бритвой и побрею тебя наголо… абсолютно везде!

— П-понятно. Жду вас в гостиной, — вижу ноги родителя, и как он прикрывает за собой дверь. Было уже решила, что закончился мой страшный позор, как дверь вновь распахнулась, а папа обратился ко мне напрямую. — Варенька, доброе утро.

А-а-а, жесть-то какая.

Глава 55

— Беркутов, зуб даю, я тебя поколочу, — стоило отцу уйти, и на этот раз рассчитываю — окончательно, зашипела я, будучи ещё под кроватью.

— Ага, как только из норы своей выберешься, так сразу и приступай, — усмехнулся Никита и заглянул под кровать. — Ты как вообще сюда умудрилась протиснуться?! — изумлённый мужчина, далеко разведя друг от друга большой и указательный пальцы, измерил ими расстояние между полом и боковым корпусом кровати. — Даже ребёнок бы не пролез.

— Да какая теперь разница, — заворчала я и потянулась руками к Никите. — Вытягивай меня, пока я тут себе лишнюю фобию в виде клаустрофобии не заработала, мне и одной боязни высоты по самую макушку хватает. А-ай, руки не оторви…

Если бы, когда выползла из-под кровати, на мне была хотя бы малюсенькая тряпочка, сразу бы выдала Беркутову звездюлей, а так, пока искала халат, пока надевала, остыла чуть-чуть. Но всё равно, затянув на талии пояс, сразу посчитала своим долгом Никиту толкнуть в грудь. А Беркутов, со своей стороны, мог бы и пошатнуться, от него бы не убыло, а мне маленькое, но утешение.

— Вот объясни, зачем ты это сделал?

— Были причины.

— Какие?!

Если Никита расслаблен и спокоен, как йог после пятичасовой медитации, то меня аж трясёт от возмущения. Не находись рядом с нами отец, вопила бы так, что у бунгало крыша подпрыгивала.

— Теперь ты не будешь прятаться от отца и делать вид, что мы с тобой ни-ни, только за руки держимся, и не погонишь меня на диван, если он к тебе или мы к нему в гости заявимся, — тоном словно разговаривает с малолетним ребёнком, пояснил Беркутов, ткнул мне в нос пальцем, развернулся и направился к шкафу.

— И всё?

Чёрт побери, второй глаз задёргался.

— Ну лично мне бы и этой причины хватило, но есть ещё одна, — стягивая с вешалки первую попавшуюся футболку, заявил мужчина, а продолжил лишь, когда его голова появилась из горловины. — Ты говорила Сергею Юрьевичу, что не поедешь домой, а он всё равно приехал. Значит, намерен настаивать на отъезде. И будет напирать на то, что имеет первоочередное право решать, как для тебя лучше. А я ему сейчас наглядно показал, что ситуация кардинально переменилась и теперь в твоей жизни главный — я, а не он. Да, Варя, именно я. Так уж устроена жизнь, вначале у нас на первом месте родители, а после — человек, с которым связываешь жизнь и заводишь семью. Каждому родителю приходится пережить этот переломный момент, и нам когда-то придётся. Как-то так, — подытожил Никита и, застегнув молнию на джинсах, шагнул к выходу, раскрыл дверь, а когда его одна нога уже стояла в коридоре, обернулся и подмигнул. — Поторопись, Сергей Юрьевич ждёт.

К тому моменту, когда привела себя в божеский вид, оделась и появилась в гостиной, в комнате стояла пыль до потолка, потому как отец с Беркутовым, столкнувшись лбами, жарко спорили.

— Ты меня не понимаешь, потому как попросту не способен. Ты не отец и даже не догадываешься, что это такое — родной ребёнок, — басил папа несвойственным ему раздражённо-возбуждённым тоном. Он нервничал, это было заметно и по раскрасневшемуся лицу, и по дрожащим рукам, и по волосам, что обычно аккуратно лежали, а сейчас торчали в разные стороны.

— Сергей Юрьевич, я ещё раз вам повторяю, не меньше вашего беспокоюсь за Варю и обещаю, ни на секунду от неё не отойду, — не менее эмоционально, чем отец, гнул Беркутов свою линию.

Простояв в проходе не меньше минуты, покашляла. И ничего! На меня даже не посмотрели.

Ладно….

Такой же невидимкой обогнула накрытый для завтрака стол и присела напротив чистой тарелки. К слову, тарелки папы и Никиты также стояли пустыми, видно, совсем не до еды моим любимым мужчинам.