Его любимая кукла

Потому что Роман понимал, что даже если получит неопровержимые доказательства того, что капитан Карташов никоим образом не был виноват в крушении, успокоиться он все равно не сможет. А значит, Арину лучше бы отправить туда, где она будет в безопасности. Подальше от него. Подальше от всего того риска, которому он подвергался – на самом ли деле или только в своем воспаленном воображении. Он поможет ей с сыном перебраться куда-нибудь, где им будет комфортно и спокойно, а сам станет приезжать, когда выдастся свободное время. Хотя кому он лгал – он будет приезжать к ней часто, даже если для этого придется сократить время собственного сна.

Теперь оставалось лишь сообщить о принятом решении Арине. И убедить ее, если понадобится, в том, что так будет лучше всего. А ещё – в том, что отныне ей придется допустить его и к своей жизни, а не только к телу. Ничего меньшего он уже не мог себе представить.

Стук ее каблуков, который так ждал, раздался в коридоре около девяти вечера. Он почувствовал неожиданное облегчение, только сейчас осознав, что, не признаваясь в том даже сам себе, боялся, что она не вернётся вовсе. Но это чувство было недолгим. Облегчение длилось ровно до того момента, как взглянул на Арину и понял, что сейчас она стала ещё более далёкой, чем то было днём, когда уезжала из его дома.

Он смотрел на нее молча, задаваясь мучительными вопросами о причинах всего происходящего. И каждая новая версия казалась ему самому ещё страшнее предыдущей.

Возможно, она поняла, что хочет вернуться к своей прежней жизни. К той жизни, где не было его. Возможно, ей не хотелось возвращаться в этот дом снова. Не хотелось к нему и тем обязанностям, за которые он ей платил. Возможно… этих «возможно» было слишком много. Он смотрел на Арину и чувствовал, как они разрывают его изнутри. Чувствовал себя чудовищем, которое отчаянно нуждалось в присутствии рядом красавицы, пусть даже и не по доброй ее воле.

Вот только он, в отличие от чудовища сказочного, не мог сбросить свою личину и преобразиться – у него ее просто не было. Ни запасной кожи, на случай если нынешняя поизносится от пинков и ударов, ни запасного сердца. И если не нужен Арине такой, как он есть и с тем, что готов ей дать – никем другим стать он уже не сможет.

Он не стал спрашивать ее о том, что его беспокоило. Попросту не был готов, что может услышать в ответ то, что причинит боль. Хотя и знал, что ни молчание, ни самообман его не спасут. Но сейчас чувствовал, что очень нуждается в некой отсрочке. Надеялся, что рано или поздно привяжет Арину к себе так, что у нее появится потребность ему довериться, а не только трахаться, пусть последнее и было причиной того, что она вообще появилась в его жизни.

– Как съездила? – задал он вслух нейтральный вопрос.

– Нормально.

Короткий, ничего не говорящий ему ответ. Никаких деталей, ничего, что подпустило бы его к ней хоть немного ближе. Роман ощутил вдруг какую-то неимоверную усталость. Сегодня он уже определенно был не в состоянии пробивать лбом стены. Как и начинать разговор о том, что планировал дальше.

– Хорошо, – он дёрнул рычаг кресла и бросил ей хрипло, с невольно проступившими от возникшей во рту горечи нотками язвительности:

– Предоставляю тебе сегодня абсолютный выходной от меня, в том числе и в спальне. Спокойной ночи.

Поворачивая кресло обратно к кабинету, Роман ждал, что она возразит. Что сделает хоть одно движение ему навстречу. Но вместо этого услышал лишь удаляющиеся шаги, каждый из которых словно вбивал в его сердце тупой клин.

На следующий день, когда Королев после совещания сидел в своём офисном кабинете, на его сотовом раздался звонок. Номер был зашифрован и отображался на экране как «неизвестный». Никаких цифр. Ничего, что дало бы понять, откуда он исходит. Борясь со мгновенно вспыхнувшими дурными предчувствиями, Роман все же нажал кнопку «ответить».

– Роман Дмитриевич? – раздавшийся в трубке голос оказался незнакомым, низким и властным, но с нотками вкрадчивости.

– Да.

– Меня зовут Виктор Сергеевич. Каневский. Слышали обо мне?

Королёв нахмурился. Какого черта нужно от него депутату областного собрания?

– Да, – ответил он кратко, ожидая продолжения.

– Так вот, Роман Дмитриевич, мне требуется от вас одна услуга.

– Я слушаю, – произнес спокойно, но челюсти сжались от напряжения. Неужели нельзя выложить все и сразу? Почему, черт возьми этого Каневского, он тянет, отмеряя каждую свою реЕго любимая кукла _основнои? фаи?л_ 18 январяплику, словно режет на кусочки золотой слиток – малыми порциями, выверено, до тошноты чётко? Будто играет с ним в какие-то игры, правила которых Роману даже неизвестны?

– Я знаю, что завтра из порта выйдет ваше судно «Шахерезада». Я знаю, куда оно направляется. И также я знаю, что вы не откажетесь перевезти на нем то, что я вам скажу.

– Неужели? – голос Романа звучал холодно. – И что же это?

– То, что нельзя переправить законным путем. Что именно – вам знать необязательно.

– Как вы верно заметили, это – мое судно, – сухо ответил Роман, сделав упор на слове «мое». – И я не намерен принимать никакие посторонние грузы.