Его маленькая слабость (СИ)

Опускаюсь на диван. Устало откидываю голову на спинку, прикрывая глаза. Но тут же их распахиваю. Слух безошибочно улавливает тихий голосок, льющийся из кухни:

— Я, похоже, не доварила, — лепечет неуверенно.

— Ешь давай! — ворчит Надежда. — Ещё я из-за тебя выслуживать должна от хозяина.

— Простите. Я же не знала…

Хмурюсь, силясь сделать вид, что ничего не слышу.

Телевизор! Упираю взгляд в экран. И набалтываю громкость. Деньги. Деньги. Кругом сплошные деньги. Вечный предмет проблем и обсуждений. Люди на что угодно ради них готовы. Предавать, убивать, из шкуры вон лезть, разыгрывая из себя тех, кем на самом деле не являются. Мерзости.

А сам-то далеко ушёл?

Уже и забыл наверно. Когда сбежал пацаном из дома и даже на автобус денег не хватало. Разве не готов был глотки грызть, просто за кусок хлеба? И делал вещи, которыми теперь не горжусь.

Это сейчас, имея все, легко рассуждать. Судить. И мерзостью называть. Ты сам когда-то таким же был. И притворялся тем, кем не был, чтобы элементарно выжить.

Вот и она…

Челюсть сводит от непроизвольного возвращения к нежелательным мыслям. Палец сам нащупывает на пульте кнопку. И по мере того, как звук из колонок убавляется, становится различим разговор из кухни.

— Как там ваша дочка? — вежливо любопытствует Аня.

— Нормально, — небрежно бросает Надежда. — Как ей ещё быть?

— Вы просто в пятницу говорили, что она приболела.

— Приболела, — довольно резко отзывается домработница. — Потому и не смогла я прийти в выходные. Что ж я кровиночку свою больную брошу, ради чужого дитя?

— Да нет, конечно, — будто оправдываясь, отвечает Аня. — Я просто узнать хотела о ее самочувствии. И все.

— Ты давай доедай быстрее. Мне ещё полы тут мыть. Развезла тут грязюку… Тьфу, кофе что ли?

— Я наелась, — бормочет Аня. — Спасибо.

Слышу, как ножки стула по полу скрипнули. Поворачиваю голову, ожидая увидеть крадущуюся девушку в просторном коридоре.

Вот и она. Останавливается. Поворачивается к кухне:

— Теть Надь, — вкрадчиво зовёт.

— Ну чего ещё?

— Вы случайно не знаете, где можно алфавит Брайля раздобыть?

— Так ясно где, в книжном магазине, — недобро усмехается женщина. — А ты неужто читать собралась?

— Хотелось бы, — разочаровано бормочет Аня.

— Ты ерундой не занимайся. Вон телевизор пойди с Глебом Виталием посмотри. Тебе повезло, что такой человек тебя приютил. Вежливой будь, услужливой. Да не наглей.

Почему-то каждый ответ моей обычно приветливой домработницы режет слух. Словно железо по стеклу скрипит. Какой же интересно она услужливости от слепой девчонки ждет?

Когда Анюта скрывается за дверью в свою комнату, в раздражении поднимаюсь с дивана. И направляюсь в кухню.

Вижу почти полную тарелку сухой гречки оставленной Аней на столе.

— Мне тоже положи, — велю я женщине, что принялась перемывать пол после меня.

— Кого? Гречку? Вы же ее на дух не переносите. Я вам сейчас чего получше сварганю.

— Я хочу гречку, — настаиваю я.

— Как скажете. Тогда хоть свежую сварю. Эта остыла совсем.

— Надежда, ты меня не расслышала? Положи мне эту чёртову гречку, — ровным тоном говорю я, однако чувствую, как во мне с каждой секундой нашего невысказанного противостояния нарастает раздражение.

Домработница что-то ворчит под нос, но все же выполняет требование. Наложив гречку в тарелку, она открывает холодильник и достаёт сливочное масло. Ставит рядом с тарелкой сахарницу.

— Не надо всего этого, — предупреждаю я.

Надежда одаривает меня недобрым взглядом. Отворачивается.

Судя по действиям, подливает в тарелку воды из чайника и ставит в микроволновку. Нажимает на кнопку. И ещё. И ещё. Навскидку, минут на пять поставила. Поворачивается с недовольным лицом:

— Где это видано гречку всухомятку жевать?

Бросаю многозначительный взгляд на тарелку, оставленную Аней:

— Значит невиданно? — вновь сосредотачиваю внимание на скуксившейся женщине, которая явно подбирает слова, чтобы мне возразить. — Даже если она в моем доме гость непрошеный, — начинаю я угрожающе. — Она гость. В моем доме. Разве я не сказал доварить, прежде чем кормить?

— Да чтобы я ослушалась… — хватается за сердце Надя.

— Заканчивай этот цирк, — рявкаю я, поднимаясь со стула. — Немедленно все это выкинуть! Приготовь обед. Нормальный! Собралась мне в доме голодный труп организовать? Довольно с меня сюрпризов! Пока она живет под моей крышей, будь добра кормить ее полезно и своевременно!

— Да будет вам! — всплескивает руками женщина. — Вы что же ее тут держать собрались?

— Я жду свой обед! — рычу сквозь сжатые зубы.

Ещё стоило бы разобраться, так уж сильно была больна ее половозрелая дочь, что она бросила слепую девчонку в одиночестве. Что-то мне подсказывает, что не сидела Надя безвылазно у постели своей кровиночки.

Я и раньше за ней замечал привирание. Да и треплется слишком много. Но меня никогда ещё это так не выводило из себя.

Выхожу в коридор с намерением запереться в своей комнате, чтобы все происходящее в доме, — и абсолютно вышедшее у меня из под контроля, — меня больше не касалось. Однако на секунду останавливаюсь у соседней двери.