Его Медвежество и прочие неприятности

— Приберегите свое красноречие для короля. У Вас завтра аудиенция.

Брови сами поползли вверх. Аудиенция?! Но… Как?! Сначала ведь нужно попасть на запись… Валерия, конечно, в первую очередь рассчитывала на скандалы и споры, но чтобы вот так? Раз — и примут… Без всякой волокиты?

— Сегодня я все-таки поймала угря, определенного секретарем к Его Величеству, и заставила его подписать вот это.

Женщина вытащила из сумочки-мешочка запечатанный конверт.

Забыв о неприязни Валерия поспешила взять коричневый кусочек бумаги. Хрустнула сургучная печать, и голографическая наклейка радужными бликами заиграла в свете масляных ламп.

Витиеватый почерк приглашал посетить государя сразу после завтрака.

— Это… мне?

Нет, невозможно поверить! Сейчас должны быть претензии, нравоучения, или… или что-то вроде «Ну я же говорила!», но приглашение… Для нее?! Фарфоровая чашка звякнула о подставку.

— Для Вас, милочка, — Вилена поднялась, с явным намереньем покинуть особняк. Смерила ее своим фирменным взглядом, словно обдумывая, а не совершила ли ошибку, но конверт из рук ошеломленной Валерии не выдернула.

— Спасибо, — благодарность звучала неловко. Валерия не питала теплых чувств к матери Бьерна, но этот поступок… Как реагировать на него? И почему эта женщина вдруг обеспокоилась о сыне? Репутация? Деньги? Не материнская же любовь…

— Не стоит, — поджала губы Вилена, — Бьерн — мой сын. Возможно, он совершенно лишен большинства достойных качеств, но виновным в преступлении быть не может. На суде я буду свидетельствовать в его пользу. Доброго вечера.

Хлопок двери разбудил мигрень. В висках противно ныло, и ощущение происходящего вокруг хаоса клевало острыми вспышками боли. Куртизанка, которая сама решила напроситься в помощницы, свекровь с неожиданно проснувшейся совестью, король пустивший стрелу в спину, и веся эта дикая ситуация с арестом… А она, как песчинка, которую швыряет из стороны в сторону. И до истерики хочется закрыть лицо руками и крепко-крепко зажмуриться, надеясь, что кошмар закончится, и она проснется в кольце больших рук, от нежных поцелуев и урчащего «Моя Леррри».

— Госпожа, завтра рано вставать, — тронула за рукав Дорис, — не знаю уж, как лэрди удалось достать приглашение, но им надо воспользоваться.

— И сама бы справилась, — вяло возразила Валерия. Сил не осталось вовсе. Полтора суток без отдыха, еда и сон — все на ходу. Лошадей меняли на постоялых дворах, а Слав и двое других стражников, присоединившихся к ним, правили по очереди.

— А как же, — вздохнула Дорис, — через несколько дней, а то и больше.

Спорить Валерия не стала. Счет шел на часы, и чем быстрее она выяснит у Георга, что за блажь взбрела в королевскую голову, тем лучше для Бьерна.

Глава 30

— Дорогая Аллелия, какая встреча. Вам не сиделось в замке?

Эльф перед ней демонстрировал свой идеальный профиль, разглядывая цветущий сад. Черные волосы небрежно откинуты назад, а рукава белоснежной батистовой рубахи фривольно закатаны. Его вид должен нанизывать женские сердца на нить слепого обожания, но ее собственное трепетало только в загрубевших ладонях мужа.

— Не сиделось, Ваше Величество, — пальцы потянулись к локону, но Валерия вовремя спрятала руки под стол — нельзя, — как жена я имею право знать, в чем обвиняют моего мужа, и насколько…

— Ваше право, лэрди, подчиняться мужу и рожать ему наследников.

Одним ударом ее отправили в нокаут — закрой рот, женщина! Это Бьерн терпел все твои выходки, огрызаясь, но никогда не кусая всерьез, а теперь сказка закончилась. В зеленых глазах короля не было прежней теплоты. Смоляные брови нахмурены, и губы вот-вот обнажат клыки хищника. Лично придушит, если надо… Озноб ударил первым, пока еще слабым, залпом. Страх, струившийся по венам, ощущался чем-то глубинным, идущим от сосредоточия двух «я», составивших нерушимый сплав новой личности. Как никогда полно Валерия понимала — человек перед ней движением мизинца сотрет зарвавшуюся бабу в пыль. Но ее Бьерн… Он сейчас в камере. Несправедливо обвиненный и совсем один. Ее большой, такой любимый Мишка… Валерия сжала кулаки.

— Ваше Величество, — голос звучал испуганно, но твердо, — да, это мое право. И я бы исполнила его с огромным удовольствием, если бы мой господин был рядом. — Король прищурился, но пока молчал. — Однако наглая клевета коснулась безвинного человека. Бьерн — самый честный и благородный мужчина, которого я знаю. Вы можете приказать мне покинуть дворец — это Ваше право. Однако я буду всеми силами пытаться вернуть доброе имя мужа…

Воздух в легких закончился, и Валерия запнулась, стискивая платок до крови из-под ногтей. Тишина давила на барабанные перепонки. И светлый кабинет Георга, с огромными окнами и высоким потолком казался тесной и мрачной комнатой.

— Решили повторить трюк с пафосной речью? — кривая ухмылка обнажила кончики белоснежных зубов. — Но я — не пустоголовые викнитессы. Титул Вашего отца?

Что?!