Его величество

Освящение Благовещенского моста проходило 21 декабря с неожиданной простотой: в 10 часов утра священник института корпуса инженеров путей сообщения совершил молебен при одних чинах ведомства. Государь в это время присутствовал при церковном параде на празднике лейб-гвардии Семеновского полка.

К мосту Николай Павлович приехал в половине 2-го, с цесаревичем, его братьями и военным министром князем Чернышевым, без свиты. У моста императора ожидал главноуправляющий путей сообщений и публичных зданий граф Клейнмихель с восемью офицерами своего корпуса и министр финансов граф Вронченко с членами биржевого и городского управлений. На улицах, прилегающих к мосту, кипело бесчисленное количество народа.

Государь вышел из коляски, чтобы пройти по мосту, толпа хлынула за ним. Оказавшись в окружении горожан, а среди них были чиновники, служащие, рабочие мануфактур, Николай Павлович ощутил вдруг некую стесненность, которую не испытывал в окружении военных.

«Вот улыбаются они мне, а чужой я для них. Нет между нами лада», — подумал император и испугался своей мысли.

Он попытался подумать о чем-то другом, но его двойник усмехнулся: «Прячешься? Боишься сказать правду?»

Николай Павлович вдруг вспомнил, что он всегда избегал встреч с народом. В его жизни был случай, когда он, выехав на Сенную площадь, остановил обезумевшую толпу больных холерой людей. Ранее, 14 декабря 1825 года, он пытался донести до толпы суть манифеста о своем вхождении на престол. Его не услышали, закидали камнями и поленьями.

И снова в рассуждения вмешивался его двойник: «Ты всегда боялся толпы. Этот страх в тебе с детских лет в кровавых бунтах Степана Разина и Емельяна Пугачева. Ты и отмены крепостного права боишься, потому что опасаешься выпустить на волю миллионы людей. Ты понимаешь — большая часть из них ринется в города, пополнит ряды рабочих. А кто как не рабочие устраивали революции во Франции, в Пруссии, Австрии, Бельгии?»

Мысли начинали терять контроль. Он додумался даже до того, что вот сейчас, подстрекаемые кем-нибудь, эти же люди с улыбающими лицами набросятся на него и скинут с моста в Неву.

«И поделом тебе будет», — вещал двойник.

Громкое «ура!» поставленных на противоположном берегу рабочих, прервало мучительный диалог с самим собой. Приветствие подхватила толпа, окружавшая государя. Радостные выкрики не умолкали на всем пути обратного шествия.

На середине моста государь поздравил строителя этого прекрасного сооружения Кербедза. Перед началом работ Кербедза был капитаном. Теперь император поздравлял его с генералом и кавалером ордена Святого Владимира 3-й степени.

Николай Павлович уехал неожиданно быстро. На мосту началось гуляние пешеходов и в экипажах, двигавшихся шагом, в два ряда. Большие оттепели, предшествующие празднованию, совершенно согнали снег, и мост, так же, как и принадлежащие ему части площади и улиц, был усыпан песком, как бы среди лета. Но только открыли проход по мосту для публики, пошел снег, и к вечеру все приняло совсем зимний вид.

Николай Павлович отмечал двадатипятилетие царствования 14 декабря. В 11 часов утра в малую дворцовую церковь, по обыкновению, были собраны все сподвижники 14 декабря 1825 года. Они присутствовали на благодарственном молебствии и к «вечной памяти» рабу Божию Михаилу и всем другим, павшим за царя и Отечество. Сверх того сюда приглашены были и офицеры гвардейских полков: Преображенского, Семеновского и лейб-гвардии Гренадерского, в которых император Николай I считал себя 25-летним шефом. После молебствия и обычного целования, государь вышел в Арбатскую залу, где стояли офицеры полков, и, поблагодарив всех за верную службу, обратился с отдельным словом к преображенцам:

— А вас, преображенцы, благодарю в особенности. Вы знаете, каким странным случаем мы боле сблизились, а потому мы составляем общую семью, и моя семья принадлежит вам, так как вы принадлежите мне. Вот вам три поколения, — он в это время держал за руки цесаревича и старшего его сына, — теперь вы знаете, кому служить. Служите же им так, как служили вы мне, и ваши дети, надеюсь, будут служить моим так, как вы служили мне.

Слова были произнесены тоном резким, отрывочным. В них слышались слезы. Кругом все рыдали.

После церемонии на Адмиралтейской площади прошел большой парад частей гвардейского корпуса. Проходя мимо 1-го батальона Преображенского полка и заметив, что полковник заботливо приводит людей в порядок, государь сказал ему громко, в общее услышание:

— Оставь, никому не уступлю чести командовать 1-м батальоном Преображенского полка.

14-е декабря ознаменовалось небывалой дотоль наградою. Иподиакон Прохор Иванов был украшен первый в дьяконовском сане от существования нашей церкви — орденом святой Анны 3-й степени.

* * *