Его женщина

– Я, между прочим, работал! – буркнул я.

– Да? – усмехнулась она. – Ну посмотрим, что ты там наработал!

Я вздрогнул от этих слов. Я быстро вышел во двор и стал разжигать мангал. Это меня слегка успокоило. Жена тоже взяла себя в руки и принялась доставать подарки. Я изо всех сил делал вид, что счастлив и мне все нравится, человек же старался. Но тряпки меня не радовали, увы. Наконец все было готово, и мы сели за стол.

Шашлык удался и вино, привезенное Галкой, было прекрасным. О работе она больше не спрашивала, и я был ей благодарен.

Ночью я обнял ее. Как мне хотелось, чтобы она меня пожалела! Но она мягко отстранилась:

– Не надо, Максим. Я очень устала. Мы же не подростки, в конце концов!

Я отвернулся к окну. Вся та мнимая легкость, которой я так радовался два дня, моментально исчезла, испарилась – как не было. Снова навалилась черная и тяжелая тоска – мой верный спутник.

Жена спала – я слышал ее спокойное, чуть хриплое дыхание. Я пошел на кухню и достал бутылку водки. Выпив полстакана, почувствовал, что меня отпускает.

– Я так и думала! – услышал я за спиной голос жены. – Стоило мне уехать, ты начал пить, Макс! Ты снова начал бухать!

Я не отвечал, не поворачивался к ней, продолжая смотреть в окно.

– Ты же – как малое дитя! Оставить нельзя! Кот из дому – мыши в пляс, – негодовала Галка, и голос ее набирал силу праведного гнева.

– В пляс? – уточнил я. – А, да! Точно – в пляс! А я все думаю – отчего мне так весело? Да от пляски, конечно!

– Не строй из себя страдальца! – усмехнулась она. – Это ты умеешь на пять! Только меня не обманешь, Макс, как ты понимаешь, не верю! Звонила Лариса, спрашивала про рукопись – как и что, сколько осталось? И знаешь, что я ей ответила?

Я молчал.

– Я ответила ей, что через три недели ты точно закончишь. А вчера я открыла твой ноутбук, и что я увидела там? Догадываешься? Как ты мог, Макс! Как ты мог? Ты развлекался дурацкими письмами с какой-то сумасшедшей поклонницей. Ты строчил, как подорванный, а эта дура тебе отвечала! Такой бред, такой стыд! Что ты выкладываешь, вываливаешь какой-то незнакомой бабе свои дурацкие комплексы? Хочешь услышать о том, как ты гениален? Ты ни черта не работал. Ты пил. Я видела пустые бутылки. Ты снова скатился, Макс! Тебе, конечно, привычнее в теплой и вонючей берлоге. И что теперь делать? Ответь! Что говорить Ларисе? У тебя же дедлайн! Господи, сколько я билась с тобой! Сколько усилий! А ты… Ты снова туда же!

Я повернулся к ней:

– Билась, говоришь? И что, инвестиции не оправдались? Пустые бутылки? Может, у тебя галлюцинации? Там, кажется, одна бутылка. Максимум две. Или у тебя троится в глазах? Да мне наплевать на все, понимаешь? На тебя, на Ларису, на этот дедлайн! На все это, – я обвел руками гостиную. – Понимаешь, плевать! Ты думаешь, ты меня осчастливила всем этим? Этим антиком, этими креслами? Коврами за двести тысяч? Это тебе был нужен этот дом. И моя квартира! Поэтому ты сдала мою мать в интернат! А я, мудак, тебе не возражал! Я вообще никогда тебе не возражал – ты заметила? Не возражал, когда ты собирала в этом доме гостей, твоих, заметь! Не моих! А я только терпел! Мне это было не нужно! Это тебе был нужен статус жены писателя. Ты им упивалась – как же! А мне на это… Насрать! И вообще – я уезжаю в Масолово! Слышишь? Мне не пишется здесь, понимаешь? Мне здесь душно и страшно! – Я прервался, закашляв от волнения.

– Ого! – усмехнулась жена. – Бунт на корабле! Ну-ну! Значит, в Масолово? – переспросила она. – В эту дыру? Без воды и сортира? Да ты очумел! Здесь же все есть: тот же воздух, природа, удобства. Нет, ты реально рехнулся, Максим!

И в эту минуту я понял, что случайно оброненная мною фраза про Масолово и есть моя единственная надежда, возможно, мое единственное спасение, единственный выход. Из всего этого бреда.

– Ага, в Масолово! – бодрым голосом ответил я. – Без воды и сортира!

Жена смотрела на меня с таким сожалением, как смотрят на тяжелобольных и безнадежных людей.

– Ну и вали! – ответила она, с горечью и с отчаянием добавив: – Сколько волка ни корми… В Масолово он уедет! Да не смеши! Кончились те времена, когда ты ездил в Масолово! Пил с убогими бабками самогон и жаловался на судьбу. А теперь на что будешь жалиться? На злую жену? Слушай, Ковалев! Эти все россказни не для меня. Продолжай пудрить мозг своим сумасшедшим поклонницам, вот они тебя пожалеют. И не говори мне про творческое выгорание, все эти байки – тоже для них! Ежедневный и кропотливый труд, Ковалев! Вот то единственное, что тебя спасет. – Она замолчала и безнадежно махнула рукой – дескать, что с тебя взять, с дурака!

– А ты злая, – сказал я. – Ты очень злая, Галя! А я и не знал.

– В общем, так, – устало ответила она. – Ты меня очень разочаровал, Максим. Да ладно я. А про Ларису ты не подумал?

– Я вам не раб на галерах, – взвизгнул я. – И не тебе судить о творческом выгорании! А про разочарование, дорогая, – у меня не было цели тебя очаровывать!