Его знала вся Москва

Когда в июле 1967 года я пришла устраиваться в «Вечерку» на работу курьером, в этот день в редакции было многолюдно и звучала разноязыкая речь – болгарская, венгерская, румынская, польская, немецкая, чешская…

Дело в том, что в это время проходил автопробег, участниками которого были журналисты вечерних газет из стран социалистического содружества. Побывав в столицах европейских государств, они приехали в Москву и собрались в редакции «Вечерней Москвы». Из кабинета вышел Семен Давыдович, ошалело оглядел всех и остановил свой взгляд на мне: «А эта девушка что здесь делает?» – «Устраивается на работу курьером», – ответила секретарь. «Вот ей первое задание – отвезете венгерских гостей в гостиницу «Минск». Выйдя из редакции, я зашагала в сторону метро. Но гости меня остановили: «Мы – на машине». А как туда ехать на машине, я и не представляла, но со знанием дела командовала: «Здесь направо». – «Нельзя». – «Тогда налево» и т. д. В общем, методом «тыка» довезла я венгров живыми, а главное – веселыми. Когда они рассказали об этом Индурскому, он очень смеялся. А надо сказать, что Семен Давыдович смеялся не так уж часто. Улыбался – да, а вот смеяться…

Я поначалу думала: как хорошо быть главным редактором – все тебе приносят, гости приходят, беседы ведут… И однажды я ему об этом сказала. Он улыбнулся своей грустной улыбкой и ответил: «Вот когда станешь им, узнаешь, каково это, хлебнешь». Как в воду глядел. Впрочем, его «ясновидение» опиралось на собственный опыт. Когда сама стала главным, то часто вспоминаю Семена Давыдовича: а как бы он поступил, а что бы он сказал, а куда бы этот материал поставил… Мне так не хватает его мудрой и доброй поддержки…

Вообще, я не припомню, чтобы Индурский на кого-либо повысил голос, а если бывал сердит, то как будто бы тень ложилась на лицо. Он был настолько выдержан, порядочен в отношениях с людьми, организован, сосредоточен на делах, что, кажется, разбуди его среди ночи, и он тут же ответит, какой материал на какой полосе стоит. Уезжая в отпуск в Подмосковье, требовал возить ему гранки для чтения. Словом, работал всегда, везде и всюду. Потому что он очень любил свою работу, свою газету, да и своих сотрудников тоже, радовался нашим успехам.

Каким был мой дед

Дмитрий СИДОРОВ

Советская империя ушла в небытие, но мой любимый дед, проживший в СССР практически всю сознательную жизнь, не стал свидетелем полного распада коммунизма. Он умер, не досмотрев до конца фильм, участие в котором принимал.

Дед был умным и осторожным человеком, профессиональным журналистом, прекрасно понимавшим границы дозволенного. Именно поэтому, несмотря на то что он был евреем, ему удалось выжить в рамках советской номенклатурной прессы. Он знал правила игры и думал о тех, чье настоящее и будущее зависело от него.

Осторожность деда мне по наследству не передалась. Мне легче. Я живу и работаю в Америке. В моей квартире в Вашингтоне есть фотография, где дед и маленький я, улыбаясь, стоим на краю какого-то снежного поля, по своим размерам напоминающего бесконечную российскую зиму. Мы не позируем счастье, мы действительно счастливы в том году, в той стране, несмотря ни на что. Я совсем недавно понял, что мы рады только потому, что мы вместе. Что он есть у меня, а я есть у него.

Из книг С.Д. Индурского

Газета выходит вечером

Публицистика фактов

Ежедневно на столе дежурного заместителя ответственного секретаря редакции собирается стопка небольших материалов – одна, реже две странички машинописного текста – информаций в очередной номер, рассказывающих о событиях текущего дня почти 8-миллионного города.

Вечерние газеты принято называть информационными. Информация – понятие широкое, емкое. По существу все материалы призваны информировать, т. е. что-то сообщать читателю. Однако издавна сложилось правило – и от него вряд ли стоит отказываться – считать информационным жанром заметку, оперативно и сжато отражающую события, факты внутренней или международной жизни. Заметку можно назвать и публицистической миниатюрой.

По числу газетных миниатюр, а также формам их подачи вечерние газеты, в том числе и наша, столичная, обычно опережают утренние издания. Каждый номер «Вечерней Москвы» предлагает читателю на трех полосах (четвертая все дни, кроме пятницы, занята объявлениями) от 40 до 70 разнообразных материалов, значительная часть которых – заметки.