Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

- Э-э-эй! - протягивает новенький и снова машет рукой, привлекая к себе мое внимание. - И все-таки я склоняюсь к той мысли, что ты летаешь в облаках, - он произносит это не грубо, а мягко. Эта шутка не обижает меня, а наоборот, производит противоположный эффект. Я чувствую странное тепло и покалывание в груди.

- Я здесь, - хрипло произношу я и ужасаюсь тому, как звучит мой голос.

О, это просто кошмар.

Я разучилась разговаривать с кем-то, кроме своих родителей. И сейчас новенький ставит меня в затруднительное положение. Ему что, за весь вчерашний день так и не стало ясно, кем я являюсь?

- Так ты не ходишь на физкультуру? - спрашивает Ангел.

Я прямо смотрю на него, думая о своем. Другой бы на его место давно решил, что я слабоумная, но новенький продолжает терпеливо ждать от меня ответа.

- Нет, - в итоге решаюсь и отвечаю я. - А ты? - это идиотский вопрос. Раз он сейчас говорит со мной и не бегает с остальными, это значит, что он тоже освобожден. Интересно, по какой причине? Сейчас у меня есть шанс узнать об этом.

- Тоже, - отзывается Ангел и смотрит в сторону учителя, вокруг которого толпятся наши одноклассники. - Я скучаю по движению.

- Что? - произношу я.

Ангел вздыхает и, повернувшись ко мне, улыбается.

- Я говорю, что скучаю по движению, - повторяет он громче.

Но я прекрасно слышу его. Я не могу понять, почему он говорит мне это. Почему так общается со мной. Почему так добр. Я привыкла от всех ждать какого-то подвоха, потому что люди обязательно выкидывают всякие недобрые фокусы в мой адрес. Так что же мешает и новенькому так поступить со мной?

Я молчу и ничего не говорю в ответ.

«Из меня никудышный собеседник, так что лучше тебе бежать, пока не поздно» думаю я про себя и, естественно, не произношу этого вслух.

И только после всех этих мыслей я думаю, почему он сказал об этом? О том, что скучает по движению. Значит, раньше он занимался спортом. А сейчас ему, получается, вообще нельзя совершать серьезных физических нагрузок.

Несколько минут мы сидим и наблюдаем за остальными. Я постоянно ерзаю на месте, поправляю свою водолазку и волосы. А новичок кажется спокойным. Он лишь изредка поглядывает на меня и улыбается, а я сижу и теряюсь в догадках, почему он это делает. Ну, улыбается, я имею в виду. Я за всю свою жизнь столько не улыбалась. Я вообще забыла, как это правильно делается, но еще умею различать виды улыбок.

- Ты здесь учишься с первого класса? - интересуется Ангел.

Я выныриваю из омута раздумий и смотрю на него.

- Да, - отвечаю я.

Он вздыхает.

- Что-то не похоже, что ты в теплых отношениях со своими одноклассниками.

А этот новенький очень наблюдательный. А если он еще и умный, то должен понимать, что со мной не стоит общаться.

- Да, - снова говорю я.

- Почему?

Я щурю глаза, пытаясь разобраться, почему его это интересует. Вежливость? Любопытство? Или вежливое любопытство? Попытка поддержать разговор?

- У нас… разные взгляды на мир, - неуверенно произношу я, гадая, поймет ли меня новенький, или нет.

Но он кивает, и этот жест я воспринимаю, как согласие.

- Это ужасно, - говорит он.

- Что? - спрашиваю я.

- То, что они так относятся к тебе, - Ангел заглядывает мне в глаза, и я всего лишь на секунду забываю, где нахожусь, и что моя жизнь - это вселенская ошибка. Цвет его глаз ассоциируется у меня с теплом, и я не знаю, почему.

Я не верю… не хочу верить в то, что новенький действительно это говорит. Может быть, он такой, как я? Такой же изгой? Но по нему не скажешь. Он симпатичный, веселый, добрый и… он просто не может быть на меня похожим. Мы разные. Определенно, так все и есть.

Я отворачиваюсь от него, делаю резкий вдох и на несколько секунд задерживаю воздух в легких, а затем медленно выдыхаю его и снова замираю. Я такая странная, а Ангел кажется приземленным. Он может вписаться в наш класс, а мне дорога туда уже давно закрыта.

Мы больше не говорим, чему я рада.

Я ухожу из спортзала за несколько минут до конца урока. Я бегу в библиотеку, но та закрыта. Я интересуюсь в учительской, будет ли она открыта сегодня, и мне говорят, что нет. И завтра тоже. И послезавтра. Библиотекарша уехала на какой-то семинар. А это значит, что на целых три дня я остаюсь без своего убежища. И что мне теперь делать?


***


В конце учебного дня я последняя из нашего класса покидаю школу. Когда я подхожу к воротам, то вижу Ангела. Он стоит у дороги и, по всей вероятности, кого-то ждет.

Новенький ни разу не подошел ко мне после физкультуры. На перемене между третьим и четвертым уроком я видела, как он разговаривал с Капканом, Никитой Горевым и еще несколькими ребятами, в числе которых был Астафьев и Миша Галанов. Они даже смеялись. Значит, Ангел уже в их команде, и он больше не подойдет ко мне. Никогда. Что ж, наверно, это к лучшему. Если лучше не для меня, то для него стопроцентно. Ведь никому не хочется быть изгоем.

Я поправляю рюкзак и иду в сторону Ангела, потому что путь домой лежит через то место, где он сейчас стоит. Но прежде чем я успеваю дойти до него, я вижу, как к нему подъезжает большая белая машина. Сразу видно, иномарка. По-моему, это Тойота.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза