Эгоманьяк

Парень поднял цветы, которые я не заметил сбоку; их цвет совпадал с цветом его помятого галстука-бабочки. Они были ужасны, казалось, что он купил их на китайском рынке в конце квартала за семь долларов девяносто девять центов.

— Это так мило.

Эмери выступила из дверного проема, где мы стояли в такой приятной близости, и подошла к парню, подарив ему объятие и поцелуй. По какой-то причине я остался на месте, наблюдая за всем этим.

Взяв цветы, она вспомнила, что я стоял позади нее.

— Болдуин, это Дрю. Дрю, Болдуин — это друг, о котором я тебе рассказывала однажды.

Я был сбит с толку, и она прочитала это на моем лице.

— Ассистент преподавателя в моем колледже. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

Действительно? Тот самый парень?

— Ох. Ага. — Я протянул руку. — Приятно познакомиться. Дрю Джаггер.

— Взаимно. Болдуин Маркум.

Повисло странное неловкое молчание, пока Эмери не прервала его.

— Правда, офис красивый?

— Очень симпатичный.

— Ты по пути на встречу с Рейчел?

— До начала шоу еще полтора часа. Так что я подумал зайти и проведать тебя.

Болдуин все еще блуждал взглядом по офису, когда заметил на столе Эмери бутылку Гленморанджи и два пустых стакана.

Он посмотрел на нее.

— Это виски? В пять вечера?

Эмери либо не уловила презрения в его голосе, либо успешно его игнорировала.

— У нас был паршивый день, — ответила она.

— Вижу.

— Выпьешь стаканчик? — спросил я, уверенный, что он откажется. — Он двадцатипятилетней выдержки и мягкий.

— Нет, спасибо.

Я повидал достаточно.

— У меня еще есть работа. Приятно познакомиться, Болдуин.

Он кивнул.

Час спустя я собирался в своем кабинете, когда услышал их смех. Благодаря более ранним событиям этого дня по моим венам все еще бежал тестостерон. Вероятно, поэтому у меня из ниоткуда появилось желание ударить парня. Этому нужен выход. Я охренительно зол. Мне нужно перепихнуться.

Прежде чем открыть дверь Эмери, я легонько постучал.

— Я собираюсь уходить. Тебе стоит опробовать ту технику засыпания, о которой я говорил сегодня, чтобы завтра ты пришла на работу вовремя.

Глаза Эмери расширились, когда она попыталась скрыть свою улыбку.

— Да. Возможно, так и сделаю.

Болдуин внимательно наблюдал за нашей беседой.

Я махнул и кивнул.

— Спокойной ночи.

Я сделал один шаг к выходу, когда Эмери позвала меня.

— Дрю?

Я повернулся.

— Да?

Она заломила руки.

— Спасибо за сегодня. Я не говорила тебе этого, но я очень признательна за все, что ты сделал.

— В любое время, Оклахома, — я постучал костяшками пальцев по дверной раме. — Не задерживайся допоздна, хорошо?

— Не буду. Я собираюсь уходить через несколько минут. У Болдуина на сегодня были планы, так что я выйду с ним.

— Хочешь, чтобы я подождал? Мы снова можем взять бургеры у Джоуи.

Эмери начала отвечать, когда мистер «Галстук–бабочка» перебил ее:

— Вообще-то, у меня в последнюю минуту изменились планы. Почему бы нам не поужинать?

— Ты не пойдешь на шоу с Рейчел?

— Мы можем увидеть его в другой раз. Я не знал, что у тебя был плохой день. Ты можешь рассказать мне о нем за ужином.

Эмери посмотрела на меня, сомневаясь. Я облегчил ей выбор. Кто я такой, чтобы разбивать счастливую пару?

— Тогда приятного вечера вам.

Я, возможно, сглупил. В конце концов, в последнее время мне неоднократно говорили, что мое эго было довольно большим, но я мог бы поклясться, что изменение планов маленького друга Эмери имело какое-то отношение ко мне.

Глава 14

Дрю

Канун Нового года.

Пять лет назад.

— С годовщиной!

Алекса сидела на диване, листая журнал «People». Я нагнулся, чтобы поцеловать ее в щеку, а затем наклонился еще ниже, чтобы поцеловать в лоб своего почти двухлетнего сына, который спал с головой, покоящейся на ее коленях. Он пускал слюни. На бедре моей жены собралась уже приличная лужица.

Я посмотрел на это и пошутил:

— Несколько лет назад сделать тебя влажной в сочельник означало что-то совершенно другое.

Она вздохнула.

— Я бы хотела, чтобы мы могли куда-нибудь сходить. Это первый сочельник со времени моего детства, в который я остаюсь дома.

Сочельник стал огромным праздником для моей жены. Она ждала его, как ребенок — Санту. А вчера кто-то сказал Алексе, что Санты не существует. Сегодня вечером мы планировали выйти из дома — вечеринка в центре Атланты, организованная ее друзьями, до которых мне не было дела, но няня нас подвела. Алекса была опустошена. Я тихонько радовался. Сегодня был мой первый выходной за месяц, поэтому остаться дома, посмотреть кино, возможно, еще и двигаться в новый год внутри моей жены, было так же волнительно, как и мое настроение.

Но Алекса дулась на протяжении двадцати четырех часов. У нее было тяжелое время, она все еще приспосабливалась к новому образу жизни молодой мамы. Это за гранью моего понимания. В конце концов, ей было всего двадцать два, все ее друзья тусовались на вечеринках как беззаботные двадцатидвухлетки.

Я надеялся, что она заведет новых друзей в клубе «Мамочка и я», который посещала в прошлом месяце. Возможно, замужние подруги, у которых были дети и которые не думали, что ответственное отношение к спиртному — это когда ты пьешь шоты со шнапсом и не проливаешь их.