Эй, прячьтесь !

- И Мудрик наш пропал... - закончил Мураш.

- Ой-ой-оюшки... - застонал парикмахер. - Рано мы распелись, ой, рано...

- Слишком лирично!.. - сказал Бульбук. - Походная песня должна быть бодрая, чтоб вдохновляла. И опять же - зачем подчеркивать, что Дилидон - командир. Хватит уже. Нельзя ли как-нибудь по-другому... Ну, скажем, вот так:

Долой копыто, лапу спрячь

Марширует Бульбук-силач

И прочие товарищи...

- Конечно, можно и так! - согласился Дилидон.

- Теперь он себя выпятил... - сказал Дайнис. - Чем это лучше?

Но Бульбук не растерялся:

- Раз говорим: "Убери копыто!" - так уж надо их как следует пугнуть... Ведь и у нас есть силачи! Верно?

Но тут за стволами деревьев в лунном свете сверкнуло озеро, забелела новая крыша дома Гедрюса, пора было кончать песни и споры. Оставшийся до улья путь гномы прошли молча, и каждый думал - только бы удалось...

Подошли гномы, смотрят - а это что такое?! Леток улья не залеплен! А где же пленник? Где Мудрик?

- Говорил же я... - прошептал Дилидон. - Говорил, надо послать разведчика...

- Зайдем, может, следы обнаружим, - предложил Дайнис.

- Эй, есть там кто?! - постучал Бульбук в стену.

- Ага, заходите! - откликнулся из улья ученый. По-видимому, он только что оторвался от книги.

- Раззява! Совсем очумел! - закричали гномы, забравшись в улей. - Чего ты тут расселся? Ведь леток отковыряли!

- Знаю, - ответил Мудрик. - Все думают, что меня здесь нет, и никто не лезет. Кот удрал, мышь сбежала - такая тишина - читай, сколько душе угодно.

- Тишина!.. - не выдержал Бульбук. - Двое суток мы трудились в поте лица, а он тут прохлаждается! Пошли отсюда, пока всех не замуровали.

- Погодите, погодите! - отмахнулся ученый. - Кажется, я нашел... только что... Вот послушайте!

"Рожденный соловьем, соловьем и угаснет. На золотое зерно не клюнет, угрозами не заставишь его умолкнуть и не петь. Помолчит, выслушает твои увещевания и продолжит соловьиную песнь. Никогда не будет подражать ни дрозду, ни жаворонку, ни иволге. Только ДРУГИЕ, быть может, пожелают петь по-соловьиному. Один-другой из добрых побуждений, или сами того не ведая, настолько ему уподобятся, что и соловьи их не отличат от своих. Что ж, пускай живут и поют с ними".

Мудрик, приближаясь к цели, все повышал голос да растягивал слова - казалось, он сейчас запоет...

- "Но если самые близкие пожелают его вернуть... - Мудрик перевернул страницу, - вернуть..."

А на новой странице было изображение соловья. Какой-то шутник пририсовал соловью красный петушиный гребень и черные шпоры. Мудрик нетерпеливо пробежал, взглядом соседнюю страницу... А там речь уже шла о другом. О лягушках...

Значит, самая нужная страница, которую столько времени искал Мудрик, была ВЫДРАНА!

- Как это выдрана? - не мог поверить Дилидон. - Кто же ее выдрал? И почему?..

Даже невозмутимый ученый на сей раз вышел из себя и горько повторял, качая головой:

- Выдрана... выдрана...

- Это уж работа Живилька, не иначе, - решил Дайнис. - По дорисованному гребню видно.

Бульбук даже побагровел от гнева.

- Как вы хотите, ребята... Из-за одного этого надо вернуть Живилька - чтоб хоть раз выдрать хорошенько неслуха.

- Ой-ой-оюшки... Только не говори так, не говори...

- А что прикажешь говорить?

- Он ведь бумажных голубей делал, я знаю...

- Как не знать... Сам его научил! - вспомнил Мураш.

- Тише, не сердитесь, - попросил Оюшка. - У меня еще есть несколько... на память... из вещиц Живилька. Голубок и...

- Го-лубо-ок... - передразил его Бульбук. - А где же этот твой голубок?

Парикмахер со вздохом расстегнул курточку и достал из-за пазухи плоскую берестяную коробочку с завязками. По тому, как осторожно он распутывал узелки и как бережно держал в руках, было видно, что Оюшка хранит в нем то, что ему всего дороже.

В коробочке был и платок Живилька, который он называл своей "записной книжкой", и бумажный голубь. Он был сделан как раз из недостающего листа! Мудрик аккуратно выровнял страничку, вставил на место клочок, оторванный для хвоста голубя, и, нагнувшись к свече, прочитал:

- "Но если близкие пожелают его вернуть... - напомнил он начало предложения, - а их должно быть не менее семи, попытайтесь применить такой метод:

Когда взойдет полная луна, встаньте все семеро над ручьем, который полюбился соловьям, в том числе и ЕМУ, и, произнеся вслух его имя, бросьте в воду по подарку, хоть и недорогому, но выбранному от всего сердца, - и ни с кем не советуясь, что дарить.

Поющий с соловьями неожиданно вспомнит близких, сердце его дрогнет, он подумает о горе покинутых отца, матери, сестер и братьев, друзей!.. С этой мыслью он вдруг забудет свою песнь и уж, верно, возвратится к своим. Неизвестно только, будет ли он с ними счастлив..."

- Вот и всё, - закрыл книгу Мудрик. - Все поняли?

- Чего тут не понять, - улыбнулся Мураш. - Ни в озеро нырять, ни через костер прыгать не надо...

- Только вот последняя фраза мне не нравится, - признался Дилидон. - Как там сказано?

- "Неизвестно только, будет ли он с ними счастлив..." - повторил Мудрик.

- Конечно, неизвестно, - подхватил Дайнис. - Если мы собираемся его сечь...