Эйзенхауэр

В двадцатых числах октября 1956 года в Будапеште и других городах Венгрии развернулись массовые демонстрации с требованием отставки сталинистского руководства, которые переросли в народное восстание. Правительство возглавил Имре Надь, перед этим находившийся в заключении. Советские войска подавили выступления повстанцев. Надь по приговору закрытого суда в июне 1958 года был повешен.

Тридцатого октября была опубликована декларация правительства СССР об отношениях с другими социалистическими странами, которая тогда рассматривалась как проявление «оттепели», а позже стала оцениваться исследователями в качестве маскировки предстоявшего вооруженного вмешательства^{738}. Именно так эту декларацию оценил многоопытный Эйзенхауэр. Когда госсекретарь Даллес сообщил ему о документе, назвав его «одним из наиболее серьезных заявлений, которые поступали из Советского Союза по окончании Второй мировой войны», Эйзенхауэр ответил: «Да, если только это заявление честное»^{739}

.

В отношении венгерского восстания президент США занял осторожную позицию, весьма далекую от политики «освобождения». Когда в Будапешт вошли советские танки, он выступил с заявлением, осуждавшим интервенцию, но отклонил предложение Д.Ф. Даллеса сбрасывать повстанцам с самолетов оружие и продовольствие, мотивировав свое решение тем, что Советы могут оказаться перед соблазном «прибегнуть к крайним мерам, даже начать мировую войну», чтобы сохранить власть над своими сателлитами^{740}.

По существу такой курс означал отказ от политики «освобождения», которая с самого начала представляла собой набор пропагандистских лозунгов, а не реальный государственный курс. На одной чаше весов находились судьбы сравнительно небольшого отряда венгерских повстанцев, на другой — всего мира. Для Эйзенхауэра весомее оказалась вторая чаша, хотя гибнувшие будапештские студенты сочли его трусом и предателем. Что ж, в мировой политике иногда приходится выбирать между разными степенями опасности и даже приносить в жертву человеческие жизни. Другой вопрос, что политика «освобождения», вероятно, с самого начала навязанная Эйзенхауэру Д.Ф. Даллесом и другими консерваторами, была труднореализуемой. Он надеялся, что прибегать к ней не придется, но просчитался и вынужден был фактически от нее отказаться. Но его авторитет в американском обществе был настолько велик, что на результаты выборов это существенно не повлияло.

Выборы состоялись 6 ноября 1956 года. Дуайт вместе с Мейми голосовал в Геттисберге, где теперь имел официальное постоянное место жительства. Возвратившись на вертолете в столицу, он не сидел сложа руки, ожидая результатов голосования, а занимался ближневосточным кризисом. Именно в этот день напряженность начала спадать. Разведывательные полеты «У-2» показали, что советских самолетов на египетских аэродромах нет. В телефонном разговоре с британским премьером Иденом в ответ на информацию, что европейские государства прекратили огонь и ожидают прибытия в зону Суэцкого канала войск ООН, Эйзенхауэр сообщил, что американцы в составе сил ООН участвовать не будут. Иден спросил, как обстоят дела с выборами. Дуайт ответил: «Мы полностью занимались Венгрией и Средним Востоком[16]

. Я совсем не интересовался, как идут выборы, но думаю, что всё будет в порядке»^{741}.

Разумеется, это была неправда. Президент внимательно следил за ходом голосования, был удовлетворен результатами опросов, показывавшими, что он побеждает, но был несколько разочарован, что Конгресс, по-видимому, останется в руках демократов.

Только к вечеру Эйзенхауэр отправился в штаб-квартиру Республиканской партии. Поздно ночью стали известны предварительные результаты выборов. Несмотря на все международные перипетии предвыборных недель, он одержал внушительную победу. Его конкурент из Демократической партии Э. Стивенсон получил преимущество только в семи южных штатах. В соотношении голосов разница была меньшей: за Эйзенхауэра — свыше 35,5 миллиона, за Стивенсона — около 26 миллионов. Разрыв был в два раза больше, чем на выборах 1952 года. Но это было не столь уж важно, так как за спиной Эйзенхауэра теперь стояли 457 выборщиков, а Стивенсона поддерживали 73.

Хотя до вторичного официального вступления в должность президента оставались еще два с половиной месяца, Эйзенхауэр, почти не сомневавшийся в исходе выборов, всё же ощутил себя более спокойным и уверенным, чтобы продолжать прежний курс постепенных внутренних преобразований и нахождения точек соприкосновения между политическими и социальными силами, сокращения рисков холодной войны без потери мирового авторитета США.

Глава седьмая.

ПЕРИПЕТИИ ВТОРОГО ПРЕЗИДЕНТСТВА

Доктрина Эйзенхауэра

Двадцатого января 1957 года, вновь дав клятву честно служить американскому народу и соблюдать конституцию и законы Соединенных Штатов, Эйзенхауэр второй раз официально вступил в должность президента.