Екатерина Великая

Чистокровная немка Екатерина делала все, чтобы обрусеть: упорно и успешно учила русский язык, при любой возможности одевалась в русское платье (будучи уже на престоле, даже создала, как утверждают специалисты, целое направление в моде), подчеркнуто чтила все православные обычаи, предпочитала окружать себя русскими людьми.

Императрица Елизавета старела, а долгожданного внука все не было. Первые годы совместной жизни Петр совершенно не интересовался женой, и супружеских отношений между ними не существовало. Об этом Екатерина написала позже: «Я очень хорошо видела, что великий князь меня совсем не любит; через две недели после свадьбы он мне сказал, что влюблен в девицу Карр, фрейлину императрицы. Он сказал графу Дивьеру, своему камергеру, что и сравнения нет между этой девицей и мною. Дивьер утверждал обратное, и он на него рассердился; эта сцена происходила почти в моем присутствии, и я видела эту ссору. Правду сказать, я говорила самой себе, что с этим человеком я непременно буду очень несчастной, если и поддамся чувству любви к нему, за которое так плохо платили, и что будет с чего умереть от ревности безо всякой для кого бы то ни было пользы.

Итак, я старалась из самолюбия заставить себя не ревновать к человеку, который меня не любит, но, чтобы не ревновать его, не было иного выбора, как не любить его. Если бы он хотел быть любимым, это было бы для меня нетрудно: я от природы была склонна и привычна исполнять свои обязанности, но для этого мне нужно было бы иметь мужа со здравым смыслом, а у моего этого не было».

Действительно, семь-восемь лет брак оставался сугубо формальным. За эти годы между супругами возникло не только отчуждение, но и взаимная неприязнь. Петр, пытаясь скрыть свое унижение за шутовством и бравадой, все больше злился на жену за то, что она знала тайну: Петр Федорович имел врожденное несовершенство, которое сам считал неизлечимым, но которое возможно было исправить хирургическим путем – обыкновенным обрезанием.

Елизавета, с изрядным опозданием узнав об этом, забила тревогу и призвала на помощь врачей, которые заодно констатировали целомудренность Екатерины. Последнее повергло императрицу в настоящий шок: она полагала, что невестка бесплодна и уже размышляла о разводе и новой жене для племянника.

Необходимая операция была сделана, что круто изменило жизнь, но не взаимоотношения супругов. У Екатерины одна за другой завершились выкидышами две беременности, но с третьей попытки Елизавета получила долгожданного внука – Павла. Любопытно, что о первых двух беременностях почти ничего не пишут и не писали, зато вокруг третьей, закончившейся благополучным рождением ребенка, сразу же сложилась масса легенд и сплетен.

Отцом будущего великого князя называли Сергея Салтыкова, но некоторые подозревали другого придворного – Льва Нарышкина, а откровенные недоброжелатели вообще советовали поискать виновника торжества в гвардейских казармах. Наконец, очень популярной была и осталась версия о том, что Екатерина родила мертвого младенца и ей тайно привезли новорожденного из ближайшей чухонской деревни. Иначе откуда такой профиль у дитяти? А от двоюродной бабушки, императрицы Елизаветы, которая всю жизнь позировала живописцам только анфас, поскольку в профиль напоминала самую заурядную простолюдинку. Сама же она унаследовала свой профиль от матери, императрицы Екатерины Первой, женщины, как известно, весьма невысокого происхождения. Но это слишком простое и потому неинтересное объяснение. Куда увлекательнее другие версии.

Правда, к этому времени и сам великий князь «обрел брачные кондиции» и приступил к выполнению супружеских обязанностей. На сей счет имеется документальное свидетельство французского дипломата де Шампо: «Между тем наступило время, когда великий князь смог вступить в общение с великой княгиней. Уязвленный словами императрицы, он решил удовлетворить ее любознательность насчет подробностей, которые она желала знать, и наутро той ночи, когда брак был фактически осуществлен, он послал императрице в запечатанной собственноручно шкатулке то доказательство добродетели великой княгини, которое она желала иметь…» [4]

Павел родился 20 сентября 1754 г., спустя десять лет после свадьбы его родителей. Младенца немедленно унесли на половину императрицы Елизаветы, и родная мать не видела его целых сорок дней. Потом ей сына все-таки показали – издали! – и снова спрятали в дальних комнатах. Екатерина нашла ребенка «очень хорошеньким» – и фактически не виделась с ним целых восемь лет: до смерти императрицы Елизаветы.