Эхо чужих грехов

– Нечего князю Василию предъявлять! Скорее всего, он – тоже жертва, – воодушевился Иван Иванович. – Конечно, с общепринятой точки зрения, этого родственника моих доверителей сложно назвать достойным человеком, но, согласитесь, это не преступление.

Генерал-губернатор возражать не стал, и крайне довольный Штерн засобирался в обратный путь. Он пообещал, что подождёт, пока в канцелярии скопируют письмо французского адвоката о судьбе Анн-Мари Триоле, и лишь потом уедет. Проводить Штерна вызвался Щеглов. Они дождались, когда всё тот же понимавший по-французски писарь снимет копию с письма. Штерн спрятал подлинник в свой портфель и отправился к экипажу. Щеглов спустился вместе с ним. Уже на крыльце он спросил:

– А вы этого князя Василия живьём видели?

– Нет, – удивился Штерн, – я знаю его лишь по рассказам племянника.

– Ну, а я видел, – заявил Щеглов.

– И что?

– А то, что я не уверен, кто был в этом деле главным – он или Франсуаза.

– Вы намекаете, что всё это придумал князь Василий?

– Я лишь хочу сказать, что Алексею Черкасскому и его супруге успокаиваться рано.

Глава двадцать первая

Война

Алексей спешил в Вильно. Поездка к Кутузову оказалась ненужной – Черкасский приехал в Бухарест на следующий день после подписания мирного договора. Сам главнокомандующий – грустный и безмерно усталый – принял посланца императора на террасе, увитой виноградом. Алексей доложил о своей миссии, но Кутузов лишь рукой махнул:

– Друг мой, я не волшебник – какие рычаги, кроме силы, могли заставить Порту заключить с нами союз? Если бы я стоял у ворот Константинополя, разговор оказался бы другим. Они не хуже нас знают, что Наполеон уже подтянул войска к границам России и что война на два фронта императору Александру не нужна. Не обессудь, что есть – то есть.

Текст договора уже отправили государю с фельдъегерем, и Кутузов посоветовал Алексею ехать обратно:

– Поспеши, князь, поверь старому солдату: не успеешь ты доехать до Петербурга – Наполеон уже перейдёт Неман. Так что начнётся война – приходи ко мне, вместе драться будем.

Эта фраза мудрого главнокомандующего вспоминалась теперь днём и ночью, и всю дорогу до Вильно Алексей гадал, прав ли Кутузов. Неужели они с Катей так и не успеют встретиться? Вопрос, идти ли на войну, Алексей себе не задавал, для него такого вопроса не существовало.

Черкасский прибыл в Вильно десятого июня и стал разыскивать Ставку. Оказалось, что император занимает бывшую резиденцию литовских епископов. В большом внутреннем дворе, окруженном с трёх сторон серыми стенами дворца, был разбит прекрасный розовый сад, там Алексей и нашёл государя.

– Ну что, друг, опоздал к подписанию? – грустно спросил царь.

– Да, ваше императорское величество. Князь Кутузов объяснил мне, что склонить турок к другому варианту договора у него не было никакой возможности. Зато формулировка по Азии не даёт султану Селиму того, на что он рассчитывал.

– Всё это верно, но я-то надеялся на сербов, на славянские полки, ведь у наших границ собралась вся Европа! – вздохнул император и поспешил сменить тему: – Ну, что ещё сказал тебе старик?

– Будто я не успею доехать до Петербурга, а Наполеон уже перейдёт Неман, – признался Алексей. – Но в этом Кутузов ошибся.

– Может, и не ошибся, до столицы тебе пришлось бы ехать на два дня дольше, чем сюда, – возразил Александр Павлович и закончил разговор: – Сегодня отдыхай, а завтра, к трём пополудни, приходи в зал. Будем торжественно утверждать договор. Служить будешь при мне, станешь моим флигель-адъютантом, придётся тебе отвечать за мою жизнь и здоровье.

После этих слов Алексей уже не мог даже заикнуться об отпуске, он поблагодарил императора за честь и вышел. Поездка его в Англию откладывалась на неопределённый срок. Оставалось только одно – написать жене и переправить письмо через Штерна. Взяв у дежурного адъютанта лист бумаги и перо, Черкасский написал:

«Дорогая моя Катюша, судьба вновь мешает нам воссоединиться: государь назначил меня своим флигель-адъютантом, и честь не позволяет мне пренебречь этим поручением.

Прошу тебя, оставайся в Лондоне, береги себя и нашего малыша. Война, которая начнётся очень скоро, туда не докатится. Если бы я мог хоть на мгновение очутиться рядом с тобой, я отдал бы за это несколько лет жизни и был бы счастлив.

Знай, что на войне мне будут отрадой любовь к тебе и надежда на нашу встречу».

Черкасский запечатал конверт и пошёл искать Сашку. Тот всё ещё стоял рядом с ямской тройкой у ворот дворца. Алексей распорядился: