Эхо чужих грехов

Алексей слушал молча – императору не требовались советы, ему хотелось просто выговориться. Наконец Александр Павлович грустно улыбнулся:

– Ну, друг детства, пойдём спать… Мы с тобой остаёмся при штабе Первой армии. Куда генерал Барклай – туда и мы.

Глава двадцать вторая

Бородино

Опытный и осторожный генерал Барклай-де-Толли вывел свои разбросанные вдоль западной границы корпуса на сборный пункт под Вильно, и, пренебрегая всеобщим осуждением, начал отступать к Западной Двине. В войсках царило такое тяжкое настроение, что офицеры – все молодые, жизнерадостные люди – примолкли, как на похоронах. Из повседневного обихода исчезли шутки, весёлые пирушки, розыгрыши. Каждый чувствовал себя так, будто в его семье случилась непоправимая беда. Алексей в этом отступлении придумал для себя спасение: он представлял милое лицо Кати, и это придавало ему сил.

Новым ударом для всех стало известие, что Вторая армия генерала Багратиона уже окончательно отрезана французами и соединиться с Первой армией не может. Багратион прислал донесение, что уходит от неприятеля на юг. Теперь государь планировал соединить войска под Витебском. Первая армия выступила к месту намеченной встречи через Полоцк.

В этом древнем городе император вызвал Алексея к себе. Они давно не общались, Александр Павлович сторонился всех, вынося на своих плечах тяжесть молчаливого осуждения за позорное, как считало большинство офицеров, отступление.

– Садись, Алексей, – пригласил император. Он выглядел измученным. Обычно яркие, голубые его глаза потухли, царь казался почти стариком.

– Женщины забросали меня письмами: мать, жена и сёстры – все умоляют вернуться в столицу. Да и здесь я не нужен, разве только чтобы пить из чаши позора. В чём-то мать права, под угрозой нападения французов я не имею права оставлять столицу и семью без защиты. Мы договорились с генералом Барклаем, он оставит корпус Витгенштейна под Полоцком, чтобы не допустить удара французов на столицу, а я на рассвете уезжаю. Но Вторую армию Наполеон почти взял в клещи. Прошу тебя, поезжай к Багратиону. Передай тому на словах, что генерал любой ценой должен соединиться с Первой армией, и мне нужно большое сражение. Мы не можем больше отступать. Оставайся при Багратионе сколько нужно, но, если появится угроза столице, немедленно выедешь ко мне.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! Я отправляюсь немедленно.

Сашка, догнавший армию только два дня назад, новой поездке не обрадовался, но без споров принялся собирать вещи в седельные сумки. Солнце ещё не встало над горизонтом, когда маленькая кавалькада уже выехала из Полоцка.

Алексей не сомневался, что Багратион будет прорываться к месту встречи под Витебском. Туда и надо было ехать. Черкасский и Сашка не скрывались, ехали по столбовой дороге. Противник сюда ещё не добрался, боёв не было, и жаркое летнее солнце вставало над ухоженными полями белорусских равнин. В ветвях заливались птицы, в палисадниках распускались цветы, и лишь хмурые лица крестьян разрушали картины сельской идиллии. До Витебска путники добрались без помех, но в тихом, каком-то вымершем городе не чувствовалось никаких признаков приближения Второй армии. Лишь на следующий день Алексей случайно узнал, что французы уже перекрыли Багратиону путь, и командующий был вынужден переправить войска через Днепр. Значит, оставался Смоленск. Алексей повернул на юго-восток, решив встретить Вторую армию на подходе к городу.

Черкасский обогнал Багратиона. Только через три дня измотанная непрерывными боями Вторая армия наконец-то подошла к Смоленску. Штаб разместился в просторном барском доме. Алексей тотчас же попросил Багратиона о встрече.

Князь Пётр Иванович – потомок побочной ветви грузинского царского дома – приходился Алексею очень дальним родственником, и когда Багратион вышел навстречу Черкасскому, стало заметно их семейное сходство – оба были высокими, темноглазыми, с чёрными вьющимися волосами. Генерал тепло встретил Алексея и внимательно выслушал устное послание императора.

– Я с самого начала не хотел этого отступления, я ратовал за открытый бой! – разгорячился Багратион. – Храбрее русского солдата никого на свете нет, и такой позор – отступать по своей земле! Вот дождёмся Первую армию – и нужно давать сражение здесь, под Смоленском. Пора показать Бонапарту, каково наше воинство!

– Пётр Иванович, император разрешил мне остаться здесь и сражаться с врагом под вашим началом. Возьмёте меня?

– Да ради бога! Беру вас в адъютанты, если согласны, – сказал Багратион. – Кстати, вы где устроились?

– Пока нигде…

– Так выбирайте комнату, вроде ещё не все заняты. Жду вас завтра утром, идите, – приказал командующий.