Эхо преступления, или Интервью с Царевной

— За цинизм? — удивилась Рита. Если уж быть с собой откровенной, то она готова была признаться в своей неправоте и признать поражение. Но хотела сделать шаг назад, взять паузу и пойти на примирение. Примирение в данном случае не означало: «просить прощение и умолять о пощаде», но, и в тоже время: «не быть осужденной». — Я не хотела это говорить, но послушайте, любой адвокат разобьет вашу версию в пух и прах. И вы останетесь некомпетентным в профессии. Я уверенна, что Сергей Гордеев ни разу не видел Анну Симонову. У него не было мотивов ее убивать. Что ему делить с ней? Совместно нажитое имущество? Нет. Значит, не он ее убил. Вы сами мне сказали, что часть вазы была тщательно протерта, а другой стороне вазы отпечатки Сергея. Убийца стер отпечатки только там, где держал при убийстве? Если бы Сергей решил подставлять себя, то почему стирал отпечатки. Если уж хотел отвести от себя подозрения, мог бы стереть все отпечатки. Признайте, у вас на него ничего нет. Только домыслы. То, что у него нет свидетелей его крепкого сна, то это естественно. Холостой мужчина в доме на отшибе. Вам нужно его отпускать.

— Не указывайте мне, что делать — огрызнулся Фёдоров, но без признаков злости.

Он размышлял. Она ждала. Естественно не выдержала первая. Её предложение удивило майора:

— Я могу помогать следствию.

— Маргарита, зарубите себе на носу, это похвально, что следствию помогают и информация сама течет к нам в руки, но не готов принимать её от неопытного профана.

— Где же вам найти опытного профана?

— Вы переговариваетесь?

— Нет, что вы? Иногда включаю специалиста по составлению предложений. В этом я имею опыт.

— Вот и применяйте его в своей сфере деятельности, а в мою — не лезьте. Гордеев признался, что просматривал камеры видеонаблюдения. Мы их изъяли. Просмотрели. Ваши приключения по чужому двору — экшен — Люк Бессон отдыхает.

Рита постаралась не покраснеть, хотя подозревала, что Фёдоров старается. Его низменные желания поймать ее на крючок не увенчались успехом, так хоть пристыдит. Рита удержала себя в желании убедить его не заливать видео её падения в социальные сети. Подозревать в утечке информации, улик в общий доступ — предосудительно и неразумно. Но личная взаимная неприязнь подталкивала.

— Я могу идти? — поинтересовалась она.

— Можете, я вас не задерживаю.

Гордо поднявшись, она вышла на улицу. Резко почувствовала на своих плечах всю тяжесть сегодняшнего дня. Он оказался невыносимо тяжёлым. И, к сожалению, он ещё не закончился. Хотя солнце катилось к горизонту, не обращая внимания на людишек с уймой жизненных проблем. Только у Ани не будет никогда проблем, потому что жизни — нет. Как грустно. Но бывшая одноклассница даже после смерти доставила уйму проблем. Ромка в бегах. Сергей под подозрением. Фёдоров землю роет, чтобы кого-то из них посадить за решётку.

Рита не стала далеко уходить. Она надеялась, что майор Фёдоров обладает разумом и правильно все просчитает. Тем более она так навязчиво ему всё объяснила. Благодарности не требовала, но ждала благоразумного решения.

Она заприметила скамейку — сегодня лавочки ее место ожидания. Эта сильно отличалась от дворовой, на которой горкой лежали телефоны. Эта вызывала серую грусть и никакой солнечной радости, хотя не мешало бы. Да вообще всё выкрашено в серых тонах, отсутствовали позитивные краски. Никто не думал о людях, только о престиже. Вот вышел человек из полицейского участка и присел на ярко-желтую скамейку. Настроение бы улучшилось, мысли о преступлениях бы улетучились. Рита понимала, что скептичные мысли следствие нелёгкого дня. Если бы всё зависело от красок в городе, то он был бы разноцветным.

Она устроилась на серой скамейке и не сводила взгляда с двери полицейского участка.

Оставалось только ждать. Но ожидание не отменяло переживание, а наоборот давало огромное поле для переживаний. Время играло против неё, оно было на стороне грустных мыслей. Они тягомотно текли в голове, как кисель из графина в кружку. Вопрос: зачем она скрыла от Фёдорова весомое доказательство плавно перетекал в следующий: почему скрывала? Можно было бы задать миллион подобных вопросов, проблема в том, что она не хотела искать на них ответы. Оправдывать себя тоже не торопилась, хотя могла убедить всех, что имеет право на нелогичные поступки.

Кисель — это активность мыслительного процесса, а когда мысль замирает на одном месте и не пытается развиться — это желе. Мысль без явных признаков осуждения, медленно колыхалась в голове, напоминая желатиновую массу терракотового цвета. Приходилось выдавливать усталость и заставлять себя обдумывать ситуацию.

То, что она не хотела впутывать Сергея в это дело, сыграло с ними злую шутку. Благодаря продвинутым технологиям, хозяин отпечатков пальцев нашелся быстро. А на что она рассчитывала? Что Ромку найдут быстрее, чем заподозрят Сергея.