Эхо преступления, или Интервью с Царевной

— Раз в двадцать лет. Вот я и вспомнила — Рита не могла себе объяснить почему так яро интересуется преступлением у главы поселения, но попыталась — вы ведь ровесники с Гордеевым покойным. Дружили?

— Дружить не дружили. Вместе работали. А так и не помню подробности. Вроде бы у них автомобиль угнали. Его потом нашли. В местном канале. Утопленный. Угонщик не справился с управлением. Скатился в канал с водой. Там и потонул. Но это все не точно. Я старался все забыть. Ты правильно подметила. Мы все тогда боялись. Думаешь взрослые не чувствовали такой же страх и ужас, как дети? Не хочу вспоминать. Тяжело.

Роулов не был трепетной барышней. Всю жизнь он работал, отращивая клыки акулы бизнеса, но событие двадцатилетней давности, а точнее его воспоминание отражались на его лице горькой грустью.

Станислав Игоревич многое пережил, многое видел в этой жизни, возможно, по этой причине хотел быстрее закончить неприятную тему разговора. Рите и самой было мучительно больно ворошить ее. Но также она знала, что очень сложно утихомирить свою любознательность. Не добившись ответов на все поставленные вопросы, она потеряет сон, покой, нервы и разучится разговаривать, потому что мысли будут заняты конкретной проблемой. Вопрос, на который нет ответа, обрекает её на муки. Зудящий головной мозг болезненное состояние.

Она еще не знала, как далеко может завести ее любовь к расследованиям. Она еще не догадывалась, что пойдет намного дальше, чем это разрешено собственной любознательностью. А если уж быть точной, то Рита не собиралась влезать в это дело. Причина до простоты банальна — двадцать лет прошло с того преступления. Временной интервал слишком велик, чтобы пытаться разобраться и найти преступников. Но более весомая причина скрывалась в боли. Да, в душевной боли. Она ничем не отличалась от раны, которая долгое время не может зарасти. Она медленно заживает, покрывается корочкой. Но приходит какая-то Рита и расковыривает ее. Кровь хлещет.

Роулов перевёл тему разговора, как будто почувствовал её мысли, но потом Рита догадалась, что ему просто хотелось пожаловаться.

— Я пришёл на эту должность, чтобы восстановить село. Столкнулся с такими трудностями.

— С какими? — без интереса спросила Рита.

— За каждую копейку приходится бороться. Приходится выпрашивать. Шагу шагнуть нельзя без разрешения вышестоящих органов. И в тоже время нужно со всеми дружить. Не станешь дружить, бюджет уплывёт в другое село. А чего стоит неосвоение бюджета? Это же зубная боль. Приходится выкручиваться, юлить, лишь бы никто не прикопался. А потом проверки, проверки. Толпой ходят, комиссии собирают, акты составляют.

— Вы собираетесь с этим бороться? — безучастно поинтересовалась Рита.

— Бесполезно. Я ещё, когда в колхозе работал, знал, что мы — трудяги — кормим бюрократов. А сейчас их столько развелось. Только и знают, что протоколировать и штрафы выписывать. Думают, что каждый второй глава — коррупционер. С таким бюджетом хватило бы на развитие села, не то, что в карман отложить.

Рита слушала его и не сочувствовала. Она была уверена, что Станислав Игоревич находится на своем месте. Даже если оно ему не нравится, или он не проявляет любовь открыто, то все равно живет именно им. В коридор несколько раз выходили сотрудники администрации с насущными вопросами, и он автоматически, но конкретно отдавал указания. Человек решал сельские проблемы со знанием дела, с расчетом, но без души. Было видно, что он недооценивал призвание. За него это делали односельчане — уважали. Труд был заметен: появился новенький детский сад, отремонтировали дом культуры, благоустроили парк, отдали в аренду площадь под развлекательные услуги — машинки. Естественно, развлечения не бесплатные, ведь для кого — то это бизнес, для кого — то способ выживания, а для кого — то досуг. Но так уж устроен современный мир — чтобы что — то получить, нужно что — то дать. Но это теряет свою горесть, когда глаза детей, катающихся на электромашинах, сверкают.

— У нас никогда такого не было. Бедный Борис. Пришел на службу, а тут тебе не кража индюка и мистическое попадание в чужой суп, а умышленное убийство. Настоящий угон автомобиля. Наезд на пешехода. Кстати, почему ты думаешь, что не Беликов убил твоих подруг?

— Подруг?!

В Риту как будто воткнули остриё шпаги. Такое же длинное и острое. Оно резко вонзилось в область сердца и забрало возможность дышать. Зато появилась возможность мыслить. Быстро, объективно и очень безрадостно.

— Блин — протянула она. Подскочила с кресла, но медленно сбавляя шаг, подошла к двери кабинета Бориса.

За дверью громыхал голос майора Фёдорова:

— Вы задержаны по подозрению в убийстве Анны Симоновой и Оксаны Царёвой.

— Оксаны? — вскрикнул Роман.

— Да — торжествующе повторил майор.

— Оксану убили? — голос его опустился.

— И мы докажем, что убили вы — подытожил Фёдоров.