Эхо странствий

Да, все на Мадагаскаре необычно и непривычно. Председатель оппозиционной прогрессивной Партии Конгресса независимости Мадагаскара Ричард Андриаманзато является одновременно мэром Тананариве, депутатом парламента, председателем Совета мира Малагасийской Республики, директором коллежа, пастором протестантской церкви… Когда в назначенный вечерний час я пришел в дом к Андриаманзато, его жена, проводив меня в гостиную, попросила подождать:

— Ричарда срочно вызвали к умирающей… Он будет через полчаса.

Выполнив свой долг пастора, Андриаманзато возвращается к земным делам.

— В мире нет иного социализма, кроме социализма научного, на позициях которого твердо стоит наша партия, — говорит он в беседе со мной, затянувшейся далеко за полночь.

Пастор и социализм Маркса… Непривычно, странно. И в этом тоже необычность Мадагаскара.

Десять лег назад Мадагаскар отпраздновал завоевание независимости и почтил память жертв, павших от рук колонизаторов. Перед суверенным государством встал вопрос — по какому пути развиваться дальше? За капитализм никто открыто не высказывался. С одной стороны, он был непривлекателен хотя бы уже тем, что породил ненавистный колониализм, а с другой, сильной национальной буржуазии практически не было. Что касается социализма, то в те времена даже одного этого слова побаивались. Скажу почему: колониальная пропаганда долгие годы запугивала массы социализмом, представляя его в извращенном, карикатурном виде.

Ориентация малагасийского правительства на развитие частнокапиталистических отношений не вызывает сомнений, хотя находящаяся у власти Социал-демократическая партия выдвинула лозунг строительства особого, «малагасийского социализма». Лозунг имел определенное время успех среди националистически настроенной интеллигенции и тех слоев населения, из которых она вышла и на которые имела влияние. Партия Конгресса независимости Мадагаскара сделала предостережение: социализм может быть только одним — научным, а все остальное ничего общего с ним не имеет.

Мадагаскар. Рикша на одной из улиц Мадзунги

Страна не может пока гордиться заметными сдвигами в народном хозяйстве. Экономический барометр постоянно показывает «пасмурно». В столь бесперспективной, туманной атмосфере мыслящая интеллигенция, критически настроенная молодежь все серьезнее задумываются: что же такое настоящий социализм и почему он теперь является столь же запретным плодом, как и при колонизаторах?

Вот почему растет интерес к социализму и к СССР. Интерес этот стараются сгладить. Американская радиостанция в Эфиопии, например, регулярно пытается заглушить передачи московского радио на малагасийском языке.

На мой взгляд, правительство республики нельзя упрекнуть в отсутствии стремления повысить благосостояние народа, но уровень жизни в стране по-прежнему низкий. И причина в том, что в планах малагасийского-правительства упор делается не на собственные силы нации, не на энтузиазм, а на иностранную помощь.

Есть люди, в том числе и министры, и мне довелось с ними говорить, которые твердят: своими силами ничего не сделать, только широкое привлечение иностранцев и их капиталов способно вывести Мадагаскар из отсталости. Но есть люди, в том числе и министры, и я тоже с ними встречался, которые придерживаются иных взглядов.

У МИНИСТРА

Иду по длинным лабиринтам коридоров одного из министерств Малагасийской Республики. Слышно, как стрекочут пишущие машинки. Снуют люди в штатском и в военной форме. В конце коридора, на втором этаже, кабинет министра. Вход заслоняет монументальная фигура чернокожего стражника. Подхожу к нему, называю себя. Охранник исчезает за дверью, но тут же появляется снова, щелкает каблуками оранжевых ботинок и замирает. В проеме двери стоит крупный человек в белой тергалевой куртке с отложным воротничком. Он протягивает мне руку, пропускает вперед и два раза поворачивает ключ в массивной, как у сейфа, двери…

Письменный стол министра завален книгами, по стенам тянутся шеренги книжных полок. Усадив меня в кресло, министр удобно устраивается напротив. Между нами стеклянная плоскость низкого столика с круглой пепельницей и пачкой сигарет. Мы обмениваемся вежливыми стандартными фразами.

— Я слышал, господин министр, что вы — инициатор создания в стране сельскохозяйственных коммун…

Так начинается наша увлекательная полуторачасовая беседа. Рокочет густой бас моего собеседника, он жестикулирует, иногда встает, ходит по тесному кабинету.