Экипаж

...В штурманской — большой комнате, в центре ко­торой стоит макет аэропорта, а на стенах висят кар­ты и схемы заводов на посадку в разных портах мира, — готовились к полету члены нашего экипажа. Командир рассматривал карту погоды, штурман за­писывал в журнал курсы для предстоящего рейса, второй, нахмурившись, колдовал над центровочным графиком — схемой распределения грузов в самолете.

...И вот все трое — командир, второй и штурман — идут по бетонным плитам к своему самолету_; каждый с чемоданом или портфелем.

Одна из бортпроводниц наблюдала за погрузкой багажа, стояли у трапа молчаливые внимательные пограничники. Предъявив паспорта, экипаж поднялся в кабину.

Только Тимченко остался на земле. К нему спу­стился Игорь. Командир вместе с бортинженером обошли напоследок самолет и, не обнаружив непо­рядка, тоже поднялись наверх.

...Подъехали автобусы с пассажирами, началась посадка.

...В салонах пассажиры обживались на новом месте. Привычно закидывали на полки плащи и шляпы, до­ставали книжки; матери устраивали поудобнее детей.

...Теперь предстояло зачитать последние четыре пункта «карты». Это, собственно, не карта, а пласти­ковая дощечка с десятью подвижными табло. Штур­ман начал переводить табло слева направо, открывая надписи. Каждую он зачитывал вслух:

—  Генераторы!

—  Включены, — ответил бортинженер.

—  Давление!

— Давление семьсот пятьдесят выставлено, высота ноль, — ответили по очереди второй и командир.

—  Рули!

—  Проверены и свободны, — сказал командир. Покончив с картой предполетной проверки, штур­ман сказал полагающееся:

—  Карта выполнена, все графы зашторены. Тимченко снова связался с землей.

—  Разрешите занять исполнительный.

«Ту-154» вырулил на белые полосы исполнитель­ного старта. Впереди лежала просторная бетонная дорога — ВПП.

—   Шереметьево! Я восемьдесят пять четыреста пятьдесят один, — сказал командир. — Рули опро­бованы, к взлету готов.

—  Взлет разрешаю, — послышался ответ диспет­чера.

—  Двигатели на взлетном! — ответил бортинже­нер, передвинув рукоятки.

—  Экипаж, взлетаем. Рубеж двести шестьдесят.

Андрей Васильевич надавил кнопку часов и пере­двинул секторы газа вперед. Штурман вслух называл скорость:

—  Сто пятьдесят...

Все ускоряя ход, огромная машина бежала по взлетной полосе.

—  Сто восемьдесят... — говорил штурман. — Ско­рость принятия решения! Скорость подъема! Скорость отрыва!

Андрей Васильевич взял штурвал на себя, тряска сразу прекратилась, и колеса «Ту-154» оторвались от бетона. В стомиллионный раз произошло чудо, кото­рому в наши дни удивляются только маленькие дети. Целый дом с двумя сотнями жильцов, с кухней, лиф­том, кладовыми, уборными вдруг покинул землю и улетел в небо...

Напряжение и даже некоторая торжественность взлетного ритуала давно сменилась в кабине буднич­ной атмосферой полета. Тимченко сказал в микрофон:

—  Девушки, принесите-ка нам кофейку.

—  Все на кофеек нажимаем, — заметил второй пилот. — А между прочим, скоро медкомиссия. Не боитесь за сердечко?

—  Это вам, ветеранам, надо бояться, — благодуш­но отозвался Игорь Скворцов. — А я, например, сер­дце не чувствую. Есть даже такое мнение, что его у меня вообще нет.

—  Бойся не бойся, а найдут что-нибудь — все равно спишут, — сказал штурман, тихий лысоватый человек. — Раньше, правда, я этих комиссий опасал­ся, а теперь перестал... Так и так пора менять спе­циальность.

—  Давно не слышали, — усмехнулся второй. А штурман продолжал свое:

—  Отмирает же профессия! На «Иле-86-м» штур­манов вообще не будет. Не предусмотрено...

— Извините, Владимир Павлович, но я не понял, ■— поинтересовался Игорь. — Вы, может быть, до ста лет собираетесь летать? Так это маловероятно... А лет на двадцать работы для штурманов хватит.

—  Ну, завели панихиду! — сказал Андрей Василь­евич с неожиданным раздражением. Он был старше всех по возрасту, и разговор о медкомиссии тревожил его всерьез. — До ста, не до ста!.. Меняйте, ребята, пластинку.

Вошла бортпроводница, принесла всем кофе.

«Ту-154» приземлился в одном из самых больших аэропортов Европы. На здании аэровокзала было на­писано «ФРАНКФУРТ-МАЙН».

Тамара шла по огромному, как город, аэровокза­лу — мимо киосков, магазинов, баров, составляющих целые улицы; мимо маленьких телевизоров перед креслами в зале ожидания (опусти монетку и смотри, коротая время); мимо бесчисленных стоек — их там больше восьмисот — с названиями и эмблемами всех авиалиний мира.

Возле стойки Аэрофлота она задержалась и спро­сила у немки-сотрудницы:

—  Улли, Скворцов у вас?

Немка покачала головой, и Тамара пошла дальше.

...Возле пожарного депо, где пожарники проверяли готовность водяных пушек — вооружение огромной, похожей на красный троллейбус машины, — ей по­встречался Тимченко.

—  Тома, я тебе хочу испортить настроение. Я наблюдал, как ты работаешь с пассажирами, и мне не нравится.

—  А что именно, Андрей Васильевич?