Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл‑стрит

Почти все архетипические мифы говорят о необходимости компромисса, trade‑ off , между увеличением знаний и гармонией (с природой внешней или своей собственной). Энкиду, превратившись из зверя в человека, «смирился… ему, как прежде, не бегать! Но стал он умней, разуменьем глубже», Ева с Адамом утратили гармонию с собой и окружающим миром, променяв ее на дегустацию плода с древа познания добра и зла. В древнегреческих мифах человечество снова проклято из‑ за того, что Прометей украл для него у богов (технические) знания, и труд, когда‑ то соразмерный, доставлявший удовольствие, стал тяжкой обузой.

Гармония с природой, естественностью была потеряна. И мы ищем ее по сей день. Человек есть существо естественно неестественное и неестественно естественное. Мы более естественны, когда неестественны. Это относится как к психологии, так и к религии, но в особенности к экономике.

Пример: первой собственностью человека после изгнания из Рая становится одежда, но не потому, что он замерз,  – он хочет закрыть доставшееся ему при рождении (в этом смысле уже первое имущество является «излишним», а ‑ биотическим, морально‑ идеологическим). Ему стыдно, а не холодно. Появление первой собственности было вызвано не физической необходимостью, а ощущением «наготы» и  морально‑ психологическим чувством смущения. То есть люди начали стесняться своей природы, говоря буквально – своего полового органа. Прикрывающая его овечья кожа символична: мы лучше себя чувствуем в чужой шкуре, наша собственная – вещь слишком интимная. С того времени человек ощущает себя более комфортно, когда он в одежде. И наоборот, в нагом виде, в своем естественном состоянии, среди людей мы чувствовали бы себя очень неестественно.

Такая естественность неестественного, эта дис гармония и сегодня является сутью экономики. Такое «поверхностное напряжение», экзистенциальное противоречие между внутренним и внешним, экстернализация ощущения внутренней недостаточности, замещаемая чувством «у меня есть», –

вот что является исходной точкой всей экономики.

Экономика хочет нам сказать о некоем необходимом ей шабате. Услышать ее означало бы в какой‑ то степени понять причину кризиса, но мы этот голос не слышим и постоянно подстегиваем себя с целью повысить производительность. Достаточно было бы экономику чуть перенастроить, чтобы в случае уменьшения спроса (вместо увольнения двадцати процентов работников) люди трудились бы на двадцать процентов меньше. Другими словами, чтобы было три выходных дня или людям уменьшили оклад. Экономика устала, как и природа, как машины и механизмы, да, в конце концов, как и мы сами.

Кризис роста капитализма и проблема третьего пива

Переживаемая нами сегодня ситуация – кризис не столько капитализма, сколько его «роста». Капитализм (а как еще назвать то состояние, в котором находится современная экономика после тысячи лет развития западной цивилизации?) ничуть не изменился после пережитого кризиса. Тогда почему люди протестуют против его несправедливости именно сейчас? Почему нас перестала устраивать несправедливость, с какой экономика делит богатства?

Представьте себе, что за столом сидят три человека, а на нем красуются только две кружки пива. Как их справедливо разделить? Кто должен остаться без пива – самый бедный, самый богатый или дама? Кому пиво должно достаться в первую очередь – зависимому от него неисправимому алкоголику или человеку, в жизни его не пробовавшему? Должен ли получить пиво тот, кто его варил, или хозяин пивной? Все это сложные экономико‑ политические вопросы, затрагивающие философию (что такое право и собственность), этику (что значит справедливость), социологию (при каком социальном статусе возникают права), возможно, психологию (нужно ли договариваться и как вести переговоры) и другие дисциплины. В любом случае вопрос в перераспределении: как разделить богатство, то есть кто «за ‑ служивает» пиво и почему, за какое такое «служение» общество наделяет правами?

Мы решили эту сложную проблему: на столе, как по волшебству, появилось третье пиво. Все сразу стало на место: каждый взял себе по одному, и порядок. Обратите внимание, что в данном случае вопрос справедливости куда‑ то сразу испарился, мы с ним как‑ то закруглились (всем по пиву, и без разницы, кто он и что он), тема справедливого распределения богатства как бы мгновенно исчезла. Нам кажется, что каждому по пиву – это, в общем‑ то (слова «в общем‑ то» являются важными), справедливо, и наоборот, если выпить хотят все, то права одного из сидящих за столом на две кружки (по любым соображениям) нам непонятны.