Эксгибиционист. Германский роман

Название «Янтарная комната» указывает на утраченное, потерянное сокровище. Общая структура инсталляции – треугольник, вписанный в квадрат. То, что в центре образует динамическую фигуру (треугольник, созданный из гладких и как бы распухающих колобков), – по краям превращается в статическую фигуру (квадрат), состоящую из тех же самых персонажей (яблоки), но уже в состоянии «старости» – усыхание, ужатие.

Сейчас инсталляция «Янтарная комната» находится в коллекции музея Помпиду в Париже.

Глава семнадцатая

Зачарованная зима

Случаются такие зимы в жизни некоторых людей, которые безусловно можно отнести к категории волшебных. Вот и в моей жизни выдалось несколько таких зим, и одной из наиболее магических была зима 1991–1992 года. Да, необычайная это была зима. Поразительная во многих отношениях и смыслах. Прежде всего следует сказать, что на эту зиму пришелся грандиозный исторический разлом, в жизни и судьбе масс пролегла граница, разделившая всё на before and after. Иначе говоря, случилось событие гигантского и всемирного масштаба: прекратил свое существование Советский Союз, самое огромное и самое экспериментальное государство, когда-либо существовавшее на земной коре. Исчезла страна, в которой мы родились, которую мы любили, ненавидели, боялись, обожали, презирали, боготворили. Страна, подарившая нам нас самих. Эта страна преподнесла нам нашу изощренность, нашу гибкость и нашу беспомощность, наш юмор, наше просветленное двоемыслие, наш уют и нашу священную беспечность, нашу сострадательность и наш цинизм, нашу мягкость и нашу твердость. Это случилось перед самым Новым годом, среди снегов и снегопадов, и словно бы блестели нити елочного серпантина в складках красного флага, который на глазах у всего мира был спущен с флагштока над Кремлем: прощально улыбнулся он всем своим серпом, а молот его сделался похож на могильный крест, подрубленный растерянной улыбкой.

25 декабря 1991 года, на католическое Рождество, вся исчезающая страна сидела перед телевизорами и смотрела на то, как спускают красный флаг над Кремлем. Сидел перед телевизором и я в маленькой Комнате за Перегородкой. Сидел и ощущал резкую и мучительную печаль. За шесть месяцев до этого в этой же комнате я скакал перед теликом и кричал «Ура!», когда Ельцин запретил Компартию. Теперь же некая медленная ледяная слеза скатилась в мое опустошенное сердце. Тогда же я написал стихотворение, с трудом двигая как бы заиндевевшей рукой:

Я родился и вырос в советской стране

Под пушистым большим колпаком.Словно в сахаре снов жизнь тянулась моя,И я с ужасом был не знаком.А теперь я стою беззащитен и наг,Прикрывая прозрачные веки.Словно в бездну воды уходящий «Варяг»,Словно с башни кремлевской спускается флаг,Красный флаг наш спускают навеки.

Я влюбленность в тебя буду вечно хранить,Как обрубок игрушки хранит карапуз.Без тебя нам на свете не стоило жить,Наш погибший Советский Союз!

Никогда я не думал, что доживу до исчезновения СССР. Такого мирного, такого незаметного… Можно сказать, деликатного. Было легче представить гибель мира в ядерной катастрофе. И никогда я не предчувствовал, что это событие вызовет в моей душе такую острую и незабываемую скорбь.

Для контраста процитирую другое свое стихотворение, написанное в 1985 году:

Когда-то давно я вернулся сюда,

Это было, мне кажется, летом.Звенела струна и блестела вода,Ты тешилась грустным куплетом.Твой голос звучал и дрожала струна,Как будто на свете нет большеВ прозрачном дымке Золотого РунаНи нас, ни Парижа, ни Польши…В прозрачном дымке Золотого Руна

Терялись деревья и лавки.И старый священник, с собакой большойИдущий в своей камилавке.Английский линкор на рейде стоял,И радостно церкви звонили.И сгинул проклятый Советский Союз,Его мы с тобой загубили.