Экслибрис. Лучшие книги современности

Многим героям рассказов Айзенберг открываются подобные истины. Несчастный случай, болезнь, внезапный разрыв отношений или крушение призрачных надежд – непредвиденные события такого рода вселяют в людей отчетливое представление о ненадежности жизни и понимание, что в любой момент может произойти что-то хорошее, ужасное или просто неожиданное. Иногда – потеря близкого родственника или откровение в отношении родных, а порой – крупное общественное событие, отражающееся на судьбах отдельных людей.

В более позднем сборнике рассказов «Твоя утка – моя утка» («Your Duck Is My Duck») Айзенберг пишет, что в последнее время новости чаще всего напоминают «волшебное сказочное зелье», порождая «идущий из глубин зла все нарастающий ужас» – ужас, просачивающийся в коллективное сознание, по крайней мере, в сознание тех, кто чувствует сопричастность к творящимся в мире несправедливости и предательству.

Благодаря драматургическому таланту написания диалогов и безошибочному чутью к деталям, раскрывающим образы, Айзенберг создает рассказы, не уступающие по эмоциональной насыщенности романам. Текст всего в несколько страниц погружает читателя в будни и жизнь героев, знакомит с их семьями, против влияния которых они восстают или чью защиту принимают. С легкостью переходя от событий прошлого к настоящему и обратно, писательница показывает, как воспоминания и давно минувшее отражаются в принимаемых сегодня решениях, каким образом неумолимое движение времени и ограничивает нас, и освобождает.

Будь то подростки в поисках собственного пути во взрослую жизнь, странствующие по миру молодые художники или пожилые люди, чей конец уже виден на горизонте подобно верхушке айсберга, – все они чувствуют себя непосвященными, безоружными перед лицом ролей, которые, как они неожиданно поняли, они играют. Они поддаются странным, идущим из потока сознания размышлениям – например, о том, что происходит при заваривании чайного пакетика: «Капли воды сопровождают чаинки в пакетике или как?» Или меланхоличным философским отступлениям вроде: «Люди родились, они жили. Сбились в маленькие группы, а потом умерли».

Вместо того чтобы облачать истории персонажей в аккуратные предопределенные формы, Айзенберг позволяет им органично вырастать в причудливые, асимметричные повествования, населенные пугающими и неожиданными поворотами реальной жизни.

Бесплодная земля (1922)

Т. С. Элиот

Почти столетие спустя после публикации поэма Т. С. Элиота «Бесплодная земля» остается одним из основополагающих столпов модернизма. Наряду с «Улиссом» Джойса, опубликованным в том же 1922 году, «Весной священной» Стравинского, «Авиньонскими девицами» Пикассо и внутренними монологами романов Вирджинии Вульф это произведение воплощает призыв Эзры Паунда[27] к художникам: «Делай новое!» В рваном, скачкообразном стиле этих работ, в их тяге к отрывистости и коллажности, в их неблагозвучности и неоднородности, демонстративном неповиновении традициям и отказе от подчинения линейным законам выразились присущие людям в ранние годы XX века отчуждение и смятение, связанные с попытками побороть политические и общественные перемены, от которых корчился мир, и справиться с разрушительными последствиями Первой мировой войны.

После того как поэму «Бесплодная земля» несколько десятилетий преподавали в школах и университетах, широко заимствовали примененные в ней новаторские идеи, подражали ее стилю и высмеивали, многим читателям она может показаться обычной, даже в чем-то банальной. Сложно понять, насколько радикальной она была, когда впервые вышла в свет – ломая правила стихосложения, заимствуя новый язык и приемы, чтобы поднять не самые модные в те времена темы духовного отчуждения и присущего жителям больших городов беспокойства.

Однако в сегодняшнем прочтении поэма удивительным образом доносит до нас воспоминания о разрушенном Первой мировой войной мире. Поэма изображает общество, потерявшее определенность и старые правила: это духовная пустыня, где «не дает мертвое дерево тени», где одинокие люди в оцепенении проходят через «Нереальный город» и где сам поэт – «связь ничего / С ничем»[28].

 Поэма изображает общество, потерявшее определенность и старые правила: это духовная пустыня, где «не дает мертвое дерево тени», где одинокие люди в оцепенении проходят через «Нереальный город» и где сам поэт – «связь ничего / С ничем».