Экспансия

На полном скаку дорогобужский князь увидел вспыхнувшие белые облака у расставленных перед строем «шутих», сразу раздался гром такой силы, что показалось, будто на землю обрушилось небо, а потом противный свист железяк, крики, стоны и ржание коней всецело заполнили собой слух князя.

– Бежим, князь! – не своим голосом заорал дорогобужский воевода.

Этот окрик вывел князя из прострации. Князь, оглядываясь по сторонам, заёрзал в седле. Скакавшая в крайних левых рядах конница сейчас лежала на земле, насмерть истерзанная и заживо истекающая кровью. Не слушая ничьих команд, многие всадники стали разворачивать вспять своих коней, некоторые, остановившись, ошеломлённо глядели по сторонам, и лишь немногие сохранили присутствие духа, уставившись на князя с немым вопросам в глазах: что делать?

– Княже, глянь, они свои пушаки назад закатывают! – надсаживая горло, прокричал десятник, жеребец которого призывно ржал, так и норовя развернуться в противоположную от кровавого месива сторону.

– Половина их осталась стоять на месте, я заметил, стреляла каждая вторая! – Эти слова воеводы помогли князю принять окончательное решение.

– Уходим! – размахивая мечом в воздухе, громко прокричал князь, хотя почти все боярские конные отряды, на которые и пришёлся основной удар «шутих», быстро летели назад к городу и без всяких подсказок со стороны.

Дружина дорогобужского князя пёрла напролом в сторону набережной Ильинского конца. Там у причалов стояли ладьи. Слава богу, подумал Ростислав Мстиславич, что Владимир заявился сюда пешком, а не приплыл на своих галерах, на которых, по слухам, стояли всё те же «шутихи».

И тут князь увидел, как ворота Ильинского конца распахнулись и на кнехтов бегом двинулась колонна в три сотни пехотинцев, а вслед за ними из ворот начала вываливаться многотысячная толпа вооружённого заднепровского мужичья. Не доходя сотни шагов до сразу запаниковавших немцев, узревших бегство союзной конницы, пешцы княжа остановились, и больше сотни лучников, сжимающих в руках странные, несуразные луки, обрушили на головы кнехтов сотни и тысячи стрел.

Передовые отряды бегущей боярской конницы сразу разделились на два рукава, не рискуя вступать в бой с войсковым подразделением княжа. Половина поскакала на север, а другая половина, побросав своих лошадей, ломанулась к стоящим у причала ладьям, намереваясь побыстрее переправиться на левый берег. Но около двух десятков бояр продолжили движение по прямой, намереваясь проскочить мимо батальона и переправиться на левый берег по мосту, вероятно, жалея бросать своих жеребцов. Но когда они приблизились к левой стороне батальона, то были за считанные секунды ссажены наземь железными самострелами княжа. Но что удивительно, от этой колонны послышались всё те же до боли знакомые выстрелы, правда, намного менее громкие, а потом над строем появились небольшие облачка белого дыма.

– Бросаем коней, уходим на ладьях! – приказал князь своей изрядно поредевшей дружине, не рискуя прорываться по мосту, дабы не повторить судьбу утыканных стрелами кнехтов или бояр, в муках корчащихся на обочине.

Наспех стали грузиться в ладьи и тут же отчаливать от берега. Ильинские ополченцы, возглавляемые пешцами Владимира, добивали кнехтов, а многие вооружённые горожане уже бросились к причалам.

– Княже, глянь назад! – прокричал князю на ухо воевода.

Князь, внимательно следящий за избиением немецких союзников на берегу, резко развернулся на полкорпуса. И увидал вдали многочисленные чёрные точки быстро приближающихся всадников. Это скакали ранее сбежавшие с поля боя бояре княжа Владимира. Они громко кричали, размахивая оружием, и прямо на скаку вбивали свои сулицы и копья в спины отставших, азартно рубя мечами по головам и шеям оказавшихся в хвосте всадников его бывшей конной рати.

– Быстрее гребите, дурни! – запаниковал князь, окончательно потеряв самообладание.

Когда облака порохового дыма окончательно развеялись, стало ясно видно, что «левая рука» конницы с двумя сотнями конников была истреблена чуть ли не наполовину, а в три раза более многочисленное правое крыло лишилось до одной пятой части своей кавалерии, но и этого им хватило за глаза. Уцелевшие всадники, шокированные произошедшим, стали разворачивать коней.

– Veni, vidi, vici, – громко продекламировал я известное в моё время изречение.

– Прости, княже, не расслышал? – комбат третьего батальона Возгривец вопросительно уставился на меня.

– Не обращай внимания, комбат, это латинские слова, они означают «Пришёл, увидел, победил».

Возгривец улыбнулся в бороду.

– А ведь так оно и есть, княже! Никогда не видел и даже не слыхивал о таких победах, что ты одержал сегодня. Я до сих пор не верю своим глазам! – признался комбат.

Не обошлось, что называется, без ложки дёгтя. Главные злодеи, предусмотрительно скакавшие в глубине конных колонн, похоже, выжили! Во всяком случае, улепётывающего Ростислава Мстиславича я успел рассмотреть в свою трубу.