Экспансия — II

— Видите этот дом? — Спарк кивнул на особняк, окруженный парком.

— Да.

— Там в подвале сидит Ригельт. Будем разговаривать при нем? Или закончим наше собеседование здесь? Ну?!

— Я назвал вам свои условия. Я вам открою все. Мне есть что открыть. Но мне нужны гарантии. Если вы не можете их дать, пусть даст ваш шеф.

«Он думает, что в подвале сидит целая команда, — подумал Спарк. — Это плохо. Когда он увидит там одну лишь Кристу, я не знаю, что он подумает. Двое против троих... Ладно, кожаный

не в счет; двое против двоих; что-то я теряю ориентиры, я плохо подготовлен к этому делу, и мы в цейтноте, отсюда надо улепетывать как можно скорее. Салазар не любит, когда незнакомые поднимают стрельбу в его городе, здесь знают цену порядку, такие же фашисты, как и лангеры, только говорят на португальском».

— Как знаете. Повторяю: я готов высадить вас из машины немедленно: напишите адреса ваших тайных явок, имена, телефоны, пароли, формы связи, больше мне ничего не надо.

— И вы мне поверите?

— Если вы солжете или предупредите свою цепь, я не поставлю и понюшки табаку за вашу жизнь и за жизнь членов вашей семьи. Неужели Гуарази не рассказывал вам, как это делается?

При упоминании этого имени Лангер еще больше съежился, как-то по-детски втянул голову в плечи, словно ожидая удара.

— Ну?!

— Тем более мне нужны гарантии... Если вы знаете Гуарази, я должен получить неопровержимые гарантии... Вы обязаны войти в мое положение...

— Вы теряете шанс, Лангер. Или вы начинаете говорить, или...

— Я сказал вам... Я не скажу ничего другого...

— Хорошо. Пеняйте на себя. Кладите правую руку на дверь, нет, выше, на стекло!

Спарк подкатил к дому, припарковал машину за разросшимся кустом жасмина, выключил двигатель, ощутил гулкую тишину и понял, что ему далеко не просто выйти: ноги были ватные, колени мелко дрожали. Еще десять минут назад, когда он был комком энергии, устремленным к спасению, тело было собранным, а сейчас была такая слабость, что он с тоской подумал, сможет ли связать Лангера, а ведь его надо вести в подвал связанным; как оставить в машине кожаного

? Что если он очухался, а сейчас лишь играет беспамятство? «Нет, — повторил он себе, — такого не должно быть, я помню, как я ударил его. Но что же мне сейчас делать? Господи, надоумь меня и помоги!»

— Левой рукой выньте ремень из брюк, — тихо сказал Спарк, позволив себе расслабиться еще больше («Лангер будет вытаскивать ремень секунд тридцать — целая вечность»), как можно мягче и тише. «Когда мышцы мягкие, в них происходит интенсивный обмен веществ, они наполняются кислородом и освобождаются от какой-то гадости, я всегда путал эти газы, то ли углекислый, то ли какой еще, но очень вредный... Интересно, я бы вытаскивал ремень так же покорно, как и он? А что можно сделать, если правая ладонь лежит на стекле, ноги стоят на голове телохранителя, в затылок упирается пистолет, а левой корячишься, расстегивая ремень? Ничего бы я не сделал, только, наверное, молил бы создателя, чтобы все это поскорее кончилось. Нет, я бы что-нибудь придумал, — возразил он себе, чувствуя, что веки сами собой закрываются, — если я позволю им закрыться, то, как ни странно, могу вырубиться, — усталость после дикого напряжения, организм отравлен вредными выбросами, производными страха, у меня так бывало, двухминутный сон, а Лангеру нужны секунды на то, чтобы выскочить».

— Все, — сказал Лангер, вытащив ремень. — Дайте гарантию, я готов отвечать.

— Упустили время, — ответил Спарк. — Будете торговаться с Ригельтом: кто больше скажет, тот и останется жить. Надо было говорить сразу, когда я предложил.

Спарк связал ему руки за спиной: Лангер протянул их покорно, вытянув, как ласточка крылья; пальцы были ледяные. «Они у него холоднее, чем у меня, — подумал Спарк. — Я никогда не мог понять, рассматривая фотографии, когда нацисты целили из пистолетов в затылки своих жертв, почему обреченные покорно стоят на коленях? Все равно ведь через мгновение все будет кончено, отчего бы не рискнуть

в самый последний миг?! Неужели надежда на то, что все обойдется и случится чудо?! Неужели и логика подчинена надежде?! Глупо надеяться на счастливый исход, когда имеешь дело с гиенами... Но он-то, Лангер, знает, что я не гиена, поэтому, наверное, и надеется... Я правильно поступил, врезав ему в ухо. Я заявил себя на том языке, который ему понятен...»

— Выходите, — сказал Спарк, обойдя машину.

Лангер неловко сполз со своего сиденья.

— Ложитесь лицом на землю, — сказал Спарк.

— Никогда не думал, что у птиц такие разные голоса, — сказал Лангер, прислушиваясь к гомону неведомых пичуг в кронах деревьев.

«Действительно, — подумал Спарк, не сразу поняв немца, — поют разноголосо, а я и не услышал их».