Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.

Дорога сначала была плохая. Лошади на протяжении двух миль то и дело проваливались. Один только Дядя Билл — лошадь Боуэрса — мерно выступал на своих лыжах. Потом дорога стала лучше, и идти стало легче. Пройдя 5 миль, сделали привал для второго завтрака. Путь улучшился еще больше, если не считать нескольких трещин. В две трещины лошадь Отса провалилась передними ногами, а в третью — вся целиком. Остальные как‑то спаслись. Двумя милями дальше трещины как будто перестали попадаться, а под конец мы выбрались на совсем твердую поверхность, по которой идти было легче. Эту местность, по‑видимому, обметают ветры, постоянно дующие вокруг мыса Крозье. Неизвестно, как далеко она простирается к югу, но теперь, наверно, идти будет хорошо. Луна ярко нам светила, только небо опять обложило. К югу оно имеет угрожающий вид. Я думаю, не будет ли метели, хотя ветер пока северный.

Лошади в хорошем виде. Захромавший было конь Джемс Пигг замечательно поправился, хромота его совсем прошла. 8 ч вечера. Пурга. Ветер умеренный; температура тоже.

Впечатления

Глубокий сон без сновидений, следующий за долгим переходом и сытным ужином.

Сухой треск, с которым ломается верхняя ледяная кора, заставляя вздрагивать людей и животных.

Собаки привыкают к этим звукам и уже не пугаются их, но продолжают ими интересоваться и, кажется, воображают, что это забавляются какие‑то прячущиеся существа. Насторожатся и прыгают из стороны в сторону, надеясь схватить проказников. Сколько б раз ни обманывала их эта надежда, они ее не бросают. [52]

Собака должна или есть, или спать, или чем‑нибудь интересоваться. Жадность, с которой она хватается за все, что может приковать ее внимание, подчас даже трогательна. Однообразие вечного бега для нее убийственно.

В этом заключается главное затруднение для погонщика на снежной равнине, где глаз не встречает ничего, что могло бы привлечь или остановить внимание. Собака близка к человеку по своей потребности живых интересов, но, увы, как далека от него своей неспособностью предвидеть!

Собака живет сегодняшним днем, часом, даже моментом. Человек способен жить и терпеть ради будущего.

Воскресенье, 5 февраля.

Угловой лагерь № 6. Пурга налетела на нас вчера около 4 ч пополудни и продолжалась сутки при умеренном ветре, после чего ветер повернул слегка к западу и подул с гораздо большей силой. Теперь он очень окреп и здорово треплет нашу утлую палатку. Кажется, так долго продолжаться не может, но вспоминается наша близость к мысу Крозье и продолжительность тамошних метелей. По обыкновению, в таких случаях мы едим, спим и беседуем по возможности спокойно. До нас доходят скудные вести о нашем маленьком внешнем мирке, если не считать слуха, будто лошадь Боуэрса съела одну из своих обмоток!

11 ч вечера. Все еще сильный ветер, теперь уже настоящая пурга. Крутит снег, сухой, как мука. Достаточно двух минут, чтобы человеку превратиться в белую фигуру. Наша маленькая палатка — прекрасное укрытие. Мы только что отлично поужинали, насладились на покое трубочкой и дружеской беседой у огня, почти забыв о времени и о завывающей вокруг буре, и теперь, лежа в спальных мешках, в тепле и уюте, едва можем представить себе, какой ад там, за тонкой парусиной — нашей единственной защитой от непогоды.

Понедельник, 6 февраля,6 ч пополудни. Угловой лагерь № 6. Ветер ночью еще усилился и весь день не унимался. Выйдешь из палатки — нехорошо! Но у нас никто от дела не отлынивает. Отс периодически выходит кормить лошадей, Мирз и Уилсон — к собакам; остальные — когда что понадобится. Лошадям недурно, хотя видно теперь, насколько можно бы усовершенствовать их попоны. Собакам, должно быть, совсем хорошо. Зароются, свернувшись калачиком, в снег и, когда их зовут кормить, выползают из своих нор, из которых валит пар, так там тепло. Температура, к счастью, высока. В палатке очень недурно, но для терпения это — большое испытание. Буря продолжается уже с лишком 50 часов, а конца не видать! Сугробы кругом лагеря очень глубоки — некоторые сани почти засыпаны. Старая история: ешь да спи, спи да ешь. Удивительно, сколько человек в состоянии спать.