Экспедиционный корпус

Приехав во вторую сотню, Бушико разыскал Оченина и Станкевича. Идя с ними по лагерю и разговаривая о работе, мы незаметно миновали бараки и очутились в лесу. Бушико предложил нам троим встать под густой сосной и приготовил свой фотографический аппарат, с которым никогда не расставался. Мы, признаться, были очень рады получить бесплатно фотографические карточки, тем более, что аппарат Бушико был очень хороший и карточки всегда выходили удачно.

После того как наши лица были запечатлены на пленке, поручик повесил аппарат на плечо, закурил сигарету и, обращаясь к нам, сказал:

— А теперь можно с вами поговорить, господа беглецы. Снимок с вас есть, удрать вам вторично не удастся. Это вам не Африка. Вы теперь находитесь в руках не у какого-либо ротозея, а у капитана Бушико…

При этих словах у нас задрожали руки и ноги. Кто ему передал, что мы были в Африке и бежали?!

— Вы хотели провести капитана Бушико! — продолжал офицер. — Нет, этого не случится. На свете еще не родился такой человек. Недаром Керенский меня направил во Францию, — он знал, кого послал… Жаль, что поздно сюда приехал, я бы показал вам куртинскую республику!

Мы стояли молча. В голове проносилось множество мыслей. Все наши планы побега сразу рухнули, и вместо трепетно ожидаемого воскресенья теперь нужно было ждать того страшного часа, когда нас вновь посадят в арестантский вагон и отправят в далекую страшную ссылку.

Невольно вспомнились «чортово колесо», «чаны смерти», крики Андрея Карпова и злое лицо капитана Манжена.

А Бушико не унимался:

— Да, придется вам прогуляться снова в Африку. Там, наверное, вас еще не совсем забыли и ждут с большим нетерпением…

Поручик стоял против нас, широко расставив кривые ноги и подпирая руки в бока. Он жевал сигарету и нахально обшаривал нас взглядом.

— Я считал вас порядочными людьми и храбрыми солдатами, я доверил вам хорошие должности и поручил очень важную работу — воздействовать на темных солдат и вывести их на верную дорогу… А вы оказались преступниками, каторжниками, беглыми из Африки… Чем я гарантирован, что вы при побеге из Африки не убили двух — трех, а может быть и больше охранников?

— Господин капитан, разрешите сказать несколько слов, — первым заговорил Оченин. — Вы не ошиблись в том, что мы порядочные люди и храбрые солдаты. Но вы ошиблись в другом. Вы назвали нас преступниками. Вы даже предполагаете, что мы во время побега могли убить охранников.

— А разве нет? Чем вы докажете?

— Выслушайте меня, господин капитан, до конца и вы поверите, что я говорю правду.

— Хорошо, хорошо, говори, я слушаю, — сказал Бушико.

Оченин продолжал:

— Мы никакого преступления не совершили. Нас в Африку отправили не на каторгу, а на работу. Поэтому нам незачем было оттуда убегать да еще убивать своих охранников. Мы в Африке записались добровольцами в «батальон смерти» и хотели итти на фронт. Вернулись в Тулон. По дороге, на станции Лион, мы вышли из вагона. Там стоял второй поезд с русскими солдатами, который шел сюда к вам. Второпях мы ошибочно сели в него. По приезде в ля-Жу нас это очень беспокоило, и мы не раз хотели пойти к вам, господин капитан, и рассказать всю правду. Но когда мы увидели ваше хорошее и внимательное отношение к солдатам, нам не захотелось расставаться с вами, как с хорошим начальником. Мы решили подождать еще некоторое время. Потом мы получили от вас задание — уговорить солдат итти на фронт. Решили выполнить ваше задание, а потом уже и сознаться. Мы надеялись в течение недели уговорить солдат и от лица всех просить вас, господин капитан, быть командиром нашей части. Мы надеялись, что вы в этом нам не откажете и будете таким же чутким и внимательным, как в данное время…

Оченин сделал паузу и договорил:

— Вот все, что я вам хотел сказать, господин капитан. Мои слова — одна правда. Товарищи могут это подтвердить. А когда поправится Макаров, вы можете и его спросить, — он вам скажет то же самое.

Меня поразила неожиданная и ловко придуманная хитрость Оченина. Некую долю правды он перемешал с выдумкой, подслащенной похвалой личных качеств поручика, которых тот не имел, а лесть, видимо, доставила Бушико большое удовольствие, и он сразу переменился. Его постоянно мокрые подслеповатые глаза радостно заблестели, грозная поза исчезла, — и он стал таким же, как и раньше, внешне простым и скромным.

— Хорошо, — сказал Бушико, — я вам верю. Но я запрошу кое-кого… чтобы подтвердили.

— Хорошо, — ответил Оченин, — запросите в Африке капитана Манжена, запросите русский лагерь под Бордо, где формируется «батальон смерти», и вам оттуда ответят, что мы действительно состояли в списках батальона.

— Вот это мне и нужно. Если это верно…

— Ручаемся головами, — заявили мы в один голос.

Бушико еще больше размяк.

— Я требую от вас, чтобы через десять дней все приготовления к отправке на фронт были закончены. Я остаюсь по отношению к вам таким же, каким был до сих пор. Просьбу вашу я также принимаю и возьму на себя командование отрядом. Вас произведут в офицеры и вы будете моими ближайшими помощниками. Довольны?