Эксперт № 24 (2014)

— Все началось, когда появился комбайн «Нива». Нам Изаксон (Ханаан Ильич Изаксон, генеральный конструктор Таганрогского ГСКБ, создатель комбайна «Нива». — «Эксперт» ) говорил, что это лучший комбайн мира, и мы ему поверили. И в какой-то момент я попросил Иванова (Василий Иванов, генеральный директор «Ростсельмаша» до 1984 года. —

«Эксперт» ) отпустить меня в Германию на «Клаас» на три дня. И когда я увидел, какие они делают машины, я приехал в Ростов и сразу к Иванову: как можно было переходить на «Ниву», перевернуть такую махину, сделать комбайн, который никому не нужен?! Конечно, это было очень тяжело перенести, потому что «Нива» только вышла на конвейер и на уборку хлеба — и на нас посыпались тысячи вопросов, решать которые не позволял наш технический уровень. А главное, у «Ростсельмаша» не было своего ГСКБ, по каждому вопросу надо было ехать в Таганрог. Я Изаксону предложил: «Давайте вместе создадим новый комбайн». Он отвечает: «Понимаешь, Юрий, я не знаю, сколько я буду жить, но ты никогда в жизни своей новый комбайн не создашь — это невозможно». Я говорю: «Ну, то, что мы создадим комбайн, это абсолютно точно. Но мы это сделаем на РСМ, тогда вашему ГСКБ в Таганроге будет амбец», — что затем и произошло.

Мы создали группу на заводе. Сперва это было три человека, я — четвертый. Мы каждый день, включая субботу, в шесть вечера закрывались у меня в кабинете, секретарша ни с кем не соединяла. И два года никто не знал об этой работе.

— А что вы там делали?

— Мы разрабатывали генплан нового «Ростсельмаша». Мы решили создать новый завод под семейство новых комбайнов. Четыре года мы ходили со своей идеей по кабинетам. И в августе 1982-го появилось постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, которое обязывало нас запустить новый комбайн в течение четырех лет. В постановление попало 1400 наименований комплектующих изделий, которые в стране или совсем не выпускались — их просто не было, или выпускались в экспериментальных цехах по две-три штуки в год. Первого октября 1986 года машина «Дон-1500» сошла с главного конвейера.

Мы сделали ширину комбайна не 1200, а 1500 миллиметров. А барабан — 800 в диаметре. Почему? Производительность комбайна зависит от угла охвата деки. Вот угол охвата деки — 120 градусов. Дека — это подбарабанье, на котором 95–98 процентов зерна вымолачивается. Мы, меняя только один параметр, решили проблему производительности комбайна чисто арифметически в два раза, а на самом деле — в пять. «Нива» молотила пять килограмм в секунду, «Акрос» — 10 килограмм, а «Торум» сейчас дает 25 килограмм.

— Но вы же новые детали не с нуля разрабатывали, все-таки брали за основу зарубежные аналоги?

— Мы брали за основу всё. Около 500 наименований комплектующих изделий в Советском Союзе даже не знали, как назвать. Я уговорил начальство купить пять зарубежных комбайнов для «Ростсельмаша». Их купили и привезли в Солнечногорск на испытательную станцию. Среди них был «Джон Дир 8820». Мы его разобрали до последней детальки. И поняли, что сделать, как у них, мы не можем. У нас нет оборудования, на котором можно было бы обеспечить производство деталей такой конструкции. И мы разработали свои конструкции. Испытали их, а первый комбайн погрузили на теплоход и отправили в Америку, в штат Небраска — там есть испытательный стенд для сельхозмашин. И мы на этом испытательном стенде победили комбайн «Джон Дир». Они все были в обмороке. Так что на тот момент лучший комбайн мира — это «Дон-1500», сейчас он называется «Торум».

—Это официальная оценка?

— Есть документ, подписанный в Небраске. С тех пор, кстати, иностранцев невозможно уговорить проводить сравнительные испытания. Но, например, господин губернатор Краснодарского края заключил договор о строительстве завода «Клаас». Он хуже «Джона Дира», не говоря уже о «Торуме». Но губернатор давит на своих председателей: берешь комбайн — я дам тебе какую-то там скидку, не берешь — не дам.

 Постсоветские испытания

— С какого момента на «Ростсельмаше» начался кризис?

— Мы получали 55 процентов комплектующих с Украины, и с 21 августа 1991 года по 1 января 1992 года эти поставки прекратились полностью. А нам оттуда поставляли бортовые редукторы на мосты, двигатели, гидростатический привод на мост, резинотехнические изделия, ремни, подшипники и так далее… «Ростсельмаш» остановился. В течение полугода мы организовывали все это производство у себя на российских заводах. Мы за три месяца организовали производство двигателей на Ярославском заводе. Остановился Кременчугский завод на Украине, который делал КрАЗы, там не стали брать моторы из Ярославля — и мы стали главным потребителем ярославских двигателей.