Экзамен на выживание, или Двойные неприятности

– Мешал? Кажется, ты что-то путаешь. Кьяра, мне очень не нравится история, в которую ты втянута, однако понимаю, что это очень важно для тебя. Да, хотел бы запереть в надежном месте и решить твою проблему самостоятельно, чтобы не подвергала себя опасности и ни на шаг не приблизилась к этому аристократическому ублюдку. Давно хочу ему морду начистить, кулаки чешутся.

– Мелкая, видишь, у кавалера тоже чешется, как пятка моя. Хотя нет, сейчас она не чешется и не зудит, значит, все нормально, можно не переживать.

– Но тогда ты меня не простишь, – продолжил лекарь. – Поэтому предлагаю свою помощь, пожалуйста, не отказывайся от нее.

На глаза почему-то набежали слезы. Стало так трогательно от того, что поддерживал меня, не ругал, что к ректору пробралась, ведь это возмутительно, как выразился Васиан. Я проглотила подступивший к горлу ком и сама потянулась за поцелуем.

– Ты чего, плачешь? – провел пальцем по моей щеке парень.

– Нет, тебе показалось, – замотала я головой.

– Эй, маленькая моя, что случилось?

– Все хорошо, – позволила обхватить свое лицо двумя ладонями. – Просто я немного растеряна. Ты какой-то хороший.

– Я? – засмеялся он. – Уверена?

– Для меня хороший. Это непривычно и…

– Что, уже влюбляешься в меня? – нагло спросил этот лекарь.

Резко прижал к себе, коснулся носом моего носа. Легонько прихватил губы и прошептал:

– Только давай скорее, чтобы безумно и с полной самоотдачей.

– А что, можно выбирать разные виды любви?

– Конечно! Не знала? – фыркнул он и в который раз занял мой рот поцелуем.

Я попросту сходила с ума. Даже там, за печкой в доме Овиана, все было совсем иначе. Без возвышенной нежности, без головокружительной необходимости продолжать, без обжигающей жажды снова и снова его целовать, гладить, прижиматься.

Я терялась в прикосновениях. Сама не могла оторваться от парня. Казалось, перестала быть независимой и свободной, позволила покорить себя и привязать к другому человеку. Но, что самое удивительное, мне это безумно нравилось.

Зарываться пальцами в его волосы, запрокидывать голову и подставлять шею, смеяться, потому что дыхание щекотало чувствительную кожу, понимать силу его желания, потому что самой хотелось не меньше, но сдерживаться, добираться до запретной грани и сходить с ума, ведь можно его гладить под майкой. Шептать что-то. Слышать от него пошлые словечки. Сгорать от стыда, когда говорил что-то слишком дерзкое. Я порой робела, просила его остановиться. Овиан не напирал, хотя дышал тяжело и часто. В такие моменты особенно был напряжен. Заводил разговор о моем или своем прошлом. А потом все начиналось по новой.

Я узнала, что он прибыл из Рингалона, мира, где магии вообще не было. Отец пил, поколачивал мать. Сам Овиан с самого детства работал, потому что денег постоянно не хватало – папаша спускал абсолютно все на свои развлечения. Когда пришло письмо из академии, он не сразу решился, потому что переживал за родительницу. Стал лекарем, так как часто приходилось лечить себя и ее от результатов побоев. В общем, к окончанию первого курса смог заработать достаточно, чтобы привезти маму в Ильсарру, оставив второго родителя одного. Дела постепенно налаживались.

– За тот год ничего плохого с ней не случилось?

– Нет, к счастью. Я первые месяцы места себе не находил, все порывался домой вернуться. Но там болото, никаких возможностей развиваться и встать нормально на ноги.

– В болоте не стоят, в болоте тонут! – изрек Пиппи, вновь прохаживаясь по руке лекаря. – Двуногий, вы такие громкие. Скоро ночь закончится, а я не спал. Вы зачем надо мной издеваетесь?

– Ложись и спи, тебе никто не мешает.

– Как не мешает, если наш кавалер постоянно твои-мои волосы трогает? Я так спать не могу!

– Вон, смотри, там подушечка на другой койке, – указал парень.

– Она холодная, великому не положено мерзнуть. И чужая! А мне нужна своя.

– Будет тебе своя, а теперь попользуйся чужой. Ты ведь Великий, все понимаешь.

– Да, понимаю, а что я понимаю? – остановился Пиппи.

– Что сейчас тот момент, когда ты не должен нам мешать.

– Чтобы вы рты друг другу облизывали?

– Это называется поцелуем, – подсказала я.

– Неважно, твое слово сути не меняет. Но ладно, двуногие, цените мое понимание, – с важным видом заявил кузнечик и быстро переместился на соседнюю койку, где сразу улегся на подушку лапами кверху.

– Ты лучший, – сказала фамильяру.

– Именно!

Я тихо хохотнула, повернулась к Овиану, и снова началось безумие, от которого сердце стучало быстро-быстро.

Мы даже не заметили, как уснули в обнимку. А проснулись от дикого ора:

– Нет, это мое! Моя подушечка! Ироды, я только к ней привы-ы-ык!

Как оказалось, к нам тихонько зашла женщина, чтобы почистить или сменить на пустующих кроватях белье.

Глава 6

На удивление в башне воздушников меня встретили как какую-то героиню. Вроде бы стекла на всем этаже разбила, добавила проблем нашему декану, с гоблином… Хотя, если правильно поняла, про мою «любовь» никто не узнал. Тут других историй хватало, одна веселее другой.