Экзорцисты

Я бросила короткий взгляд на Пенни, все еще лежавшую в мамином кресле, и больше старалась на нее не смотреть. Пододвинув стул поближе к телевизору, я его включила и быстро убавила звук. Затем начала переключать каналы – поздние новости о Маргарет Тэтчер и Оливере Норте[52], после чего наткнулась на сериал, который родители наверняка запретили бы мне смотреть, а Роуз могла бы упомянуть: «Трое – это компания»[53]. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять сюжет, вертевшийся вокруг неправильно интерпретированного подслушанного разговора. И, хотя история показалась мне нелепой, я продолжала сидеть на своем месте, с удивлением прислушиваясь к непривычному записанному закадровому смеху. Когда пошла реклама, я сбегала в кухню, сделала себе сэндвич с остатками жареного мяса и налила стакан молока. Только после того, как пошли титры, я бросила взгляд на кресло-качалку. Водянистый голубоватый свет освещал комнату, а я смотрела на пустое место, где сидела Пенни, когда я спустилась в гостиную.

Теперь ее там не было.

А была ли она там, когда я уходила на кухню? Я не знала. Пока я перебирала возможные варианты, мой разум подсказал очевидное решение: как и в случае с лошадками, сестра надо мной подшучивает. Я представила, как она крадется вниз, чтобы посмотреть телевизор, понимает, что я здесь делаю, и решает перенести куклу в другое место, чтобы меня напугать. Я тихонько обошла комнату, заглянула под диван и за шторы, а также во все места, которые Роуз и я использовали, чтобы что-то спрятать. Но мне так и не удалось обнаружить Пенни. Я прекратила поиски, выключила телевизор, поставила свой стул на место и стала подниматься вверх по лестнице.

Дверь в спальню Роуз в конце коридора была закрыта. Однако дверь в комнату родителей была приотворена, и я осторожно заглянула туда. В зеленом сиянии будильника – единственном источнике света в спальне – я увидела их неподвижные фигуры. Я подумала о молчании, которое наступило между ними перед тем, как они отправились спать. Родители очень редко ссорились – неужели они уснули, продолжая сердиться друг на друга? От этой мысли мне стало грустно.

Утром я проснулась рано. Оказалось, что дверь в спальню моей сестры все еще закрыта, а родители продолжают спать. Внизу кукла сидела в кресле так, словно никуда не исчезала. Я подошла поближе и посмотрела на пятна вокруг ее шеи и браслет на запястье. Это лицо – такое мог бы нарисовать цветным карандашом ребенок – представляло собой пару глаз, треугольный нос и изогнутую косую черту, заменяющую улыбку. И все же, глядя на нее, я испытала ужас. Я стояла, не в силах пошевелиться: неужели мне привиделось ее исчезновение вчера ночью? – и тут в моих ушах зазвучал голос официантки.

Это всего лишь Тряпичная Энни. По десять центов за штуку. Но ваша кажется совсем другой…

– Девочки, я вижу, вы болтаете с утра пораньше?

Голос меня напугал, я резко обернулась и увидела спускающуюся по лестнице Роуз, которая успела принять душ и одеться.

«Скажи что-нибудь, – пыталась убедить я себя. – Скажи что-нибудь о кукле. И о лошадках».

Но я лишь стояла, глядя, как Роуз идет по коридору к кухне. Потом открылась и закрылась дверца холодильника, за ним шкафчик, и я услышала, как хлопья сыплются в тарелку.

– Что с тобой случилось? – спросила она, возвращаясь в гостиную с завтраком в руках.

– Ничего. – Я снова отвернулась от улыбающегося лица Пенни и посмотрела на посерьезневшую сестру. – Куда ты собираешься?

– Не хочется портить тебе настроение, Сильви, но есть такое заведение – оно называется средняя школа, – где мне очень скоро следует быть. Кстати, тебе также пора двигаться в том же направлении. Странно, что такое яйцеголовое существо, как ты, могло об этом забыть.

У нас над головами заскрипел пол. Родители готовились начать новый день. Роуз закатила глаза.

– Сейчас я уйду из дома с удовольствием, – сказала она. – Все, что угодно, чтобы убраться отсюда хотя бы на время.

По утрам Роуз уходила из дома первой, потому что автобус приезжал за ней раньше, чем за мной. Но я предложила проводить ее, рассчитывая, что сумею выбрать момент и спросить об играх, в которые она со мной играет. Я поспешно оделась, собрала книги, и мы вместе направились к двери. По дороге Роуз поднимала камни и бросала их в основания фундаментов, стараясь попасть в ржавые трубы. Если ей сопутствовал успех, раздавался звон, и она радостно восклицала:

– Да!

Когда мы отошли подальше от дома, она вытащила из носка сигарету, как тогда, в мрачном парке на Очард-серкл, сделала глубокую затяжку и выдохнула облако дыма в утренний воздух, а я услышала, как грохочет двигатель приближающейся машины или автобуса.

– Мне не кажется смешным то, что ты делаешь, – выпалила я, опасаясь, что это автобус.

Роуз закатила глаза и простонала:

– О, пожалуйста, Сильви. Сейчас мне не нужны твои лекции о вреде курения. Я выслушала достаточно от мамы и папы.

– Я говорю не о курении. Речь о моих лошадях и…