Экзотическая корова

Глаз экономиста колхоза «Восток» Зацепко я не видел. От нее поступило письмо. Так, мол, и так, имею желание сообщить вам не из личной выгоды, а болея за общее дело: наш председатель — деспот тиран и к тому же диктатор. И к письму приложена любопытная схема. В центре ее во весь свой деспотический рост изображен председатель. Глаз у него выпучен, рот раскрыт в истерике, на месте пальцев щупальца.

Вокруг этого чудовища расположена картина полного упадка и загнивания жизни в колхозе «Восток».

И что вы думаете? Приезжаю я в колхоз, хочу заглянуть в глаза Зацеп ко и не могу. Скрылась она вместе с мужем-механиком неизвестно куда. И вещички поторопилась вывезти. Поняла, наверное, что глаза ее выдадут. И убегла.

А факты бесхитростны.

Было собрание. Председатель, не задумываясь о последствиях, резко покритиковал экономиста за ошибки в составлении производственно-финансового плана. Зацепко критика, конечно, огорчила. Она сразу заметила, сколько недостатков ее окружает. И спешно просигнализировала о них в район и область. Что, безусловно, облегчило ее страдания.

Приехала комиссия, разобралась что к чему. Да, в «Востоке» не без трудностей, но они, к сожалению, характерны для всех колхозов района. Их в административном порядке не устранишь. А председатель как председатель: колхозниками уважаем, со своими нелегкими обязанностями справляется.

Тут бы Зацепко нацелить мстительное око на район и область. Каи сделал эго слесарь. Да помешала географическая специфика. «Босток» — глубинный колхоз. Райцентр и остальной мир надежно защищены от Зацепко лесами и болотами.

Пришлось поменять место жительства, захватив на память все экономические документы колхоза. Супруг Зацепко на прощание изуродовал колхозный мотоцикл, проколов шины, насыпав лесок в цилиндр и в коробку передач.

Извольте видеть логический финал правдоискательства, основанного на жажде мести.

Слесарь, оторвавшись в своем разоблачительстве от жэка, просто забыл, кому он мстит. Его месть, приняв неконкретный характер, растеклась по области. Только это спасло жэк от порчи водопровода.

Зацепко же оказалась ограниченной лесным массивом. Ее месть, не расплескавшись, целиком ударила по колхозу.

Но в маскхалаты они рядятся одного цвета — цвета обиженного благородства, бескорыстного радения за общее дело.

Их выдают глаза, в которых отплясывает мстительный огонек.

Откуда берется талант

Есть мнение, что с талантом рождаются. Лично я с этим не согласен. Мне до сих пор не попалось ни одного новорожденного, который бы чем-нибудь выгодно отличался от остальной бездарной, так сказать, массы своих сверстников. Да и в какой области, скажите на милость, грудному гению проявлять свои задатки, если стихов он не пишет, музыки не сочиняет, а только и знает что переводит пеленки. На этом поприще, возможно, и обнаруживаются свои титаны.

А откуда возникает талант, этого я вам не скажу. Этим вопросом я вплотную не занимался. Но думаю, что лицо, в котором он вдруг пробивается, остается в неведении насчет своего богатства до тех пор, пока окружающие граждане не поставят его об этом в известность.

Правда, бывает, что граждане подозрительно долго молчат. Ты перед ними маешься, коленца выкидываешь вроде этого:

«Селедка некая

(не пополам, а прямо

с грехом)

У граждан многих

Славилась успехом»,

а они смотрят свозь тебя, как сквозь бокал с нарзаном.

Тут уж приходится самому вглядеться в себя и обнаружить черты будущего памятника. И оповестить одно из центральных изданий:

«Вчера ночью, Случайно проснувшись, я сходил кое-куда и на обратном пути понял, что по моей гениальности плачет пьедестал. Промолчав жене об этом, что почувствовав поэтом, и забросив в угол шлепанц, я на улицу ушлепалц. Там, обуреваемый прилившими чувствами, я и сложил нижеприкладываемый стих».

Центральное издание, тихой консультантской ночью зачтя стих, рекомендует автору не швыряться зазря шлепанцами, так как не здесь обычно проявляется творческий метод поэта. А также сообщает: «Пьедесталы изготовляем из материала заказчика. Из присланных же вами строчек, дорогой друг, пьедестал получится настолько зыбкий, что вы, думается, сами побоитесь на него взойти».

Здесь я вынужден расщепить обобщенного до сих пор «дорогого друга» на три группы. В зависимости от его реакции на редакционный ответ.

К первой группе относятся те самотечные стихотворцы, которые, получив отказ, только радуются, что гениальности у них, оказывается, кот наплакал. И если ее, слава богу, нет — можно не потеть по ночам над рифмами, а восстанавливать свои силы здоровым сном. Эти новой продукции не шлют.

Второй группе покусителей на пьедестал присуще редкое упорство. Холодный душ редакционных ответов не способен смыть с ее представителей налета оптимизма. С их конвейеров не перестают сходить стихи-уроды. Но в редакцию они поступают со скромной, невоинствующей припиской: «Публикнули бы».