"Эль Гуахиро" - шахматист

Луис очнулся и сразу же почувствовал сильную тупую боль в затылке. Первой его мыслью было: «Легко отделался — черепок, должно быть, вспух, но не раскололся. Значит, пока все идет как надо». Лежа ничком, он попытался пошевелить ногами. Но они, как и руки за спиной, были связаны. Мерно стучал мотор, и лодка легко скользила по небольшой волне. «Если не выбросил за борт, значит, боится остаться один. Не уверен, Ночью в море одному страшно. Подлец! Скорее всего польстился на тысячу долларов. Стало жалко. А может… Кто его знает, что думает этот гад» Волна пошла крупнее, Гарсия с трудом открыл глаза и определил по равномерно вспыхивавшим отблескам на борту, что они уже находятся в зоне действия маяка «Мэгано». Значит, выходят из пролива. Перевернуться на спину стоило огромных усилий. Голова раскалывалась.

— За что? — спросил Луис и испугался своего собственного голоса. «Что думает сейчас обо мне Педро? Стакан бы холодного пива…» — За что?

— Не скули! Еще будешь рад, — ответил Кинтана. — Посмотри лучше, правильно ли идем. Я на море, как рыба в пустыне.

— Денег пожалел, мерзавец! За все, что я сделал, так платишь? Отпусти хоть сейчас. Я не хочу туда. Мне туда нельзя, — умолял Луис.

— Если поможешь, слово даю: деньги отдам! Да еще расскажешь по радио, как пять дней паршивую справку получить не мог и про все другое, и про кока-колу, которую пить нельзя…

— Развяжи! Говорю тебе в последний раз. Отпусти, пока берег рядом. Доплыву…

— Идиот, акулы сожрут!

— Не твое дело Отпусти… Потом пожалеешь.

— Заткнись! Еще угрожать вздумал, — грубо прикрикнул Кинтана.

Гарсия видел, что лодка шла верным курсом — строго на Полярную звезду, поэтому замолчал. Предвкушая удачный исход, он думал: «Погоди, таракан, в золу запрячешься, когда куры пировать станут. Погляжу я на тебя тогда».

К вечеру следующего дня «Манглес» заметили рыбаки с острова Кай-Саль, взяли на буксир, повели в порт.

Как только они подошли к причалу, Кинтана отправился в селение. Возвратился он менее чем через час в веселом настроении. От него попахивало джином, он был чисто выбрит, одет во все новенькое. Вместе с ним в полицейский участок пришел представитель «Рефужи»,[21] предъявил удостоверение, и Гарсию выпустили.

В отдельном коттедже, где, Луис был уверен, под видом организации помощи беженцам размещалась резидентура ЦРУ, Гарсия наотрез отказался что-либо говорить. Он потребовал встречи с представителями властей США. Его отправили в Майами. Там офицеру иммиграционной службы он заявил, что он вовсе не Гарсия, а Рамиро Фернандес, что не желает встречи с прессой, что ни один фотограф не должен его видеть и что о нем немедленно следует сообщить руководству «Альфы-66».

Узнав об этом, Кинтана заволновался. Дело принимало для него явно неприятный оборот. Из-за тысячи долларов портить отношения с руководством «Альфы»… Нет, это не входило в его планы, и он, не задумываясь, заявил американцам и своим из «MRR»,[22] членом которой был, что притащил Гарсию с собой, так как тот связан с «Х-2».[23] «Уж очень у этого типа все складно получалось», — настаивал он в подтверждение. Руководство «Альфы» не поверило выдумке Кинтаны. В нее не поверили и работники ЦРУ, с которыми Рамиро Фернандес был связан. Однако железный закон подозрительности и недоверия, царящий в ЦРУ, действовал неумолимо. Для Рамиро наступили тяжелые дни.

Встречу с представителями «Альфы» ему не устроили. Вместо этого передали в руки Федерального бюро расследований, где начались допросы на «детекторе лжи».

Все это было Рамиро хорошо знакомо — и отвратительное ощущение прикосновения к телу холодных присосок, и яркий, ослепляющий свет в глаза, и специальные таблетки, и бессонные ночи. Но тогда в душе, в сознании его было иное. А что если сейчас их аппарат сработает? Что если их методы раскроют его истинное намерение? «Клянусь я в бой идти без страха, пусть дыба ждет меня и плаха!»[24] — вспомнил он слова Педро Родригеса, сказанные на прощание, и Рамиро впервые за много лет почувствовал, что нет у него в душе этого прежнего обреченного: «А, все равно!» Теперь хотелось победить.

Еще на Кубе, когда они с Родригесом прорабатывали вариант «детектора лжи», Педро советовал во время допросов мысленно читать стихи. Поэтому но первый «сеанс» Рамиро Фернандес пошел, повторяя про себя четверостишие Хосе Марти.

Моя Куба — как лес, одетый

Сумеречной вуалью печали.

Но я вижу, как черные дали

Светлеют в преддверье зари.

Допрос длился уже час, когда офицер ФБР неожиданно спросил:

— Вы агент Кастро?

— Я агент ЦРУ.

— Кто вербовал вас на Кубе?

«Чтоб жизнь была достойной, мы должны оправдывать ее борьбой и смертью».

— Я завербован в шестидесятом в Майами Эверфельдом.

— Кем еще? На Кубе!

— В Нью-Йорке мистером Громаном и мистером Фримэном.

— Мы знаем — вас перевербовали!

«Пусть я умру в борьбе — прекрасна смерть за родину и за свободу…»

Вслух Рамиро выпалил самую отборную ругань, которую знал.

— Говорю, меня силой привез Кинтана. Кретины!!!