"Эль Гуахиро" - шахматист

Но вечер расстроился, и было решено ехать отдыхать. Однако по пути мистер Браун попросил завернуть в отделение телеграфной компании «Пост диспетч» и предложил подождать его у входа. Телеграмма была послана на итальянскую фамилию по адресу одной из аптек Лас-Вегаса, игорного города и притона гангстеров и мафиози. Вот ее текст: «СРОЧНО ПРИЛЕТАЙ С РОДСТВЕННИКАМИ МАЙАМИ ТЧК ОСТАНОВИЛСЯ У БРАТА ТЧК БИЗНЕС ЗАМАНЧИВ ТЧК РАЛЬФ».

Утром в кабинете Академика Майкла разговор о шефе местного отделения ФБР продолжился.

— Этот полицейский возомнил себя бог знает кем! Забыл свое место, — сказал Академик Майкл. — А надо бы его спросить, как и почему он упустил кастровского агента, который стремился проникнуть в мою лабораторию.

— То есть? — неподдельно удивился мистер Браун.

— Некий экспедитор по продаже мясо-молочных продуктов — фамилия его Домингес — завел знакомство с моим шеф-поваром и собирал информацию. Повар — мой шеф охраны это точно установил — сообщал о Домингесе вашему бывшему знакомому, но тот… как-то странно бездействовал, и Домингес улизнул.

— К вечеру, Майкл, у меня в кармане должен лежать подробный рапорт на имя главного инспектора за двумя вашими подписями. И забудем об этом! Я с нетерпением жду девяти вечера, когда состоится радиосеанс: главное сейчас — получить подтверждение удачной высадки. Похоже, «Х-2» приняло наш спектакль, как мы того хотели. Лодку-смерч они не догнали. Корабль-матку, к своему удовольствию, «уничтожили» и скорее всего рады.

— Издержки, однако.

— Пустяки! Старая посудина, которую давно надо было отправить на слом. Этот трюк — моя выдумка.

— Но там были люди. — Майкл отвел глаза.

— В том-то и дело, что не было. И орудия на эту калошу поставили никуда не годные. Люди открыли огонь, перевели орудия на автоматический режим, развернули посудину на обратный курс, заклинили румпель и сошли в другую лодку-смерч. Лодчонка же, на которой высадился агент, специальной конструкции — проходит боевое испытание, и, надеюсь, удачно. Она самостоятельно уходит от берега примерно на сто ярдов и бесшумно уничтожает себя. А кому придет в голову искать остатки моторчика на дне морском? Ясно?

— Мы движемся вперед. — Майкл говорил слова, приятные для мистера Брауна и для самого себя, — «Нулевой» вариант принял старт!

— Похоже. Теперь будем ждать сообщений, — ответил мистер Браун, а сам подумал: «Установить контакт с доктором, изъять из тайника деньги и охотничий билет, связаться с механиком, получить указание от Роландо о местах действия и… на охоту. А когда коммунисты спохватятся и втянутся, тут мы им и преподнесем… что надо!»

Москон походкой делового человека — как-никак он еще в прежние времена работал инженером в кубинском отделении телефонной компании США — вышел на Двадцать третью улицу и направился вниз, к набережной. Возле бело-розово-голубого отеля «Гавана-Либре» он пересек Двадцать третью улицу и в книжном магазине у входа в отель купил последний номер журнала «Верде Оливо», сложил его вдвое, засунул в задний карман брюк, закурил.

Поджарый, гладко выбритый, с аккуратно уложенными, по моде длинными волосами, Москон не походил на мужчину, который два года назад здесь же, на противоположной стороне улицы, в известном гаванском «дворце» мороженого «Коппелия», отмечал свое пятидесятилетие.

У каждого бывает особое, везучее место — церковь, ресторан, чей-то дом, парк, музей, игорный дом, улица. Посетил это место, побывал там и словно бы глотнул вина и заел кусочком просвиры — удача сама идет в руки. Москон вновь пересек Двадцать третью и прислонился к железной решетке сквера напротив внушительного, цвета поспевающей вишни, фасада кинотеатра «Яра». В прошлый свой нелегальный визит в подъезде дома на углу «L» и Двадцать первой, всего в сотне шагов от «Яры», он под видом сотрудника Центрального управления госбезопасности Кубы завербовал честного патриота из Министерства строительства. Тот функционирует и по сей день, информируя резидентуру ЦРУ о положении дел в Министерстве.

Этот успех принес тогда Москону вознаграждение в пять тысяч долларов, равное десятимесячному его содержанию. Сейчас он получал за каждый проведенный на Кубе день по пятьсот долларов.

От того самого здания, казалось, прямо на Москона, шел человек в оливково-зеленой форме капитана. Когда он приблизился, Москон отвел глаза и почувствовал холодок на спине.

«Василиск![70] — подумал Москон и оттолкнулся от решетки. — Только без змеиного хвоста и короны на голове. Пора! А то размечтался».