Эльдар Рязанов

Отчасти быковское пророчество сбылось — пожалуй, еще нельзя сказать, что «пришло время» для «Старых кляч» и многих других отечественных лент конца девяностых — начала нулевых, которые при своем появлении были восприняты в штыки. Однако к сегодняшнему дню российский кинематограф настолько явственно деградировал, что абсолютно все фильмы «позднего Рязанова» (как и большинство картин, поставленных менее известными нашими режиссерами около двадцати лет назад) на этом фоне выглядят сравнительно прилично и ныне смотрятся если не с умилением, то без раздражения, и уж во всяком случае не без интереса.

В полной мере это можно отнести и к «Тихим Омутам», доснятым до конца вскоре после «Старых кляч».

Немногие знают (ибо и сам Рязанов об этом не распространялся), что изначально «Тихие Омуты» задумывались как продолжение «Иронии судьбы». Но когда прочитавший новый сценарий Андрей Мягков наотрез отказался сниматься в данном сиквеле, Брагинский и Рязанов сменили главному герою имя и переписали сцену его воспоминаний о рано умершей жене — конечно, Наде Шевелевой (в фильм не вошла не только эта сцена, но и само упоминание о Наде). В остальном в герое повести — хирурге Антоне Каштанове — легко опознается Женя Лукашин.

Формально перестав быть Лукашиным, персонаж зато соединил в себе черты трех величайших русских писателей второй половины XIX века. У Антона Михайловича Каштанова имя — как у Чехова, отчество — как у Достоевского, и он сбегает из дома — как Лев Толстой перед смертью. Этот совершаемый уже в первой главе (всего их десять) поступок Каштанова и приводит в движение все шестеренки дальнейшего сюжета.

На самых же первых страницах Антон Михайлович предстает перед нами вдребезги пьяным — и комическое возвращение хирурга домой в обнимку с собутыльниками заставляет вспомнить ранние рассказы его тезки Антоши Чехонте о властных женах и подкаблучниках-мужьях:

«Жена Каштанова, та самая женщина, что выглядывала из окошка, спустилась в лифте на первый этаж. Жене было около сорока. Даже ночью она была одета элегантно и отлично выглядела. Но при этом ее трясла злоба и от злобы бил озноб.

— Полюшко-Поле, это я с друзьями! — Муж обрадовался тому, что жена его ждет. — Опустошай холодильник.

— Ты почему не позвонил? — прокурорски спросила жена.

— Прости меня, я забыл. Понимаешь, Ваня сделал уникальную операцию. И мы отмечали это событие! — начал оправдываться Антон Михайлович.

— Но как ты мог не позвонить, я тут с ума схожу! Я обзвонила всех и вся! — В голосе супруги звучал металл.

— Поля, прости, я виноват! Но у меня сегодня праздник! Ну, забыл, понимаешь?..

— Я стою на лестнице четыре часа. У меня опухли ноги.

— Сейчас поставим компресс! — сердобольно предложил Ваня.

— Пошли вон, пьянчуги! — заорала жена.

Ваня и милиционер, понурившись, поплелись вон из подъезда.

— Ты оскорбила моих друзей! — возмутился Антон Михайлович.

— А ты… как ты мог не позвонить! — не унималась Полина Сергеевна. — Ты — эгоист, ты — изверг, ты — не мужчина!

И жена начала заталкивать доктора в лифт.

От обиды Каштанов заплакал:

— Тогда кто же я, по-твоему?

В лифте супруги молчали: жена от переполнявшей ее ярости, а муж от унижения и в знак протеста.

Войдя к себе в кабинет, насмерть разобиженный Каштанов, не раздеваясь, повалился на тахту. Перед тем как заснуть он со слезами на глазах повторял оскорбительные слова Полины Сергеевны и пришел к окончательному выводу, что завтра же разведется с нею.

„К чертовой матери! — думал знаменитый хирург, который всю жизнь слышал от всех в свой адрес только добрые и благородные слова. — За что?.. Что я сделал?.. Это несправедливо… так обозвать… Нет, с ней жить попросту невозможно… Утро начну с того, что объявлю ей о разводе… Надо же, сказать мне такие страшные слова…“

Мысли его путались, и бедолага так и уснул в костюме и в очках под непогашенной настольной лампой…»

Эта Полина, конечно, очень похожа на Галину — памятную лукашинскую невесту, которой были адресованы Женины слова: «От тебя не убежишь». Антону — наследнику Жени по прямой — это и не удалось. Вернее, удалось, но ненадолго.

«Полина Сергеевна замечательно вписалась в эпоху перемен, сотрясавших страну. Она создала процветающую туристическую фирму, отправляющую людей отдыхать за рубеж. Это придавало Полине Сергеевне, женщине с характером майора, дополнительную властность и независимость». Оставленная Лукашиным Галя с ее хищнической хваткой в постсоветское время наверняка достигла чего-то в этом же роде.

Итак, на следующий день после «страшного оскорбления» со стороны Полины Сергеевны (эта роль как влитая наделась на Любовь Полищук) Антон Михайлович покидает дом — и первым делом направляется… конечно, к своему лучшему другу Павлику, ныне ставшему преуспевающим банкиром.

Если бы в фильме сыграл Мягков, Павлика, разумеется, вновь изобразил бы Александр Ширвиндт. Но для Александра Абдулова, который и стал в итоге Каштановым, Ширвиндт в качестве друга детства был бы староват. Поэтому роль Павла исполнил Геннадий Хазанов.