Элегии и малые поэмы

        Ибо срамное в телах вдвое срамней на свету.

        А уж потом, когда, за чертой сладострастных исканий,

        В изнеможении тел, в пересыщении душ,

415 Кажется, будто вовек уж не сможешь ты женщины тронуть

        И что к тебе самому не прикоснется никто, —

        Зоркий взгляд обрати на все, что претит в ее теле,

        И заприметив, уже не выпускай из ума.

        Может быть, кто назовет пустяками такие заботы?

420 Нет: что порознь пустяк, то сообща не пустяк.

        Тучный рушится бык, ужаленный маленькой змейкой,

        И погибает кабан от невеликих собак.

        Нужно уметь и числом воевать: сложи все советы

        Вместе — увидишь, из них груда большая встает.

425 Но разнородны людские умы, как и лица людские:

        И не для всех и не все годно в советах моих.

        Может быть, то, что мимо тебя пройдет, не затронув,

        В ком-то другом возмутит душу до самого дна.

        В этом застынет любовь оттого, что случайно он взглянет

430 На непристойную часть в теле, открытом очам;

        В этом — после того, как любовница, вставши с постели,

        Взгляду откроет на ней знаки нечистых утех;

        Вам, чья любовь легковесна, довольно и этих смущений:

        Слабым пламенем страсть теплится в ваших сердцах.

435 Если же мальчик-стрелок тетиву напрягает сильнее

        И пожелаете вы более действенных средств, —

        Что, коли взять и тайком подсмотреть все женские нужды,

        Коим обычай велит скрытыми быть от людей?

        Боги, избавьте меня подавать такие советы!

440 Польза от них велика, но исполнять их грешно.

        Кроме того, хорошо иметь двух возлюбленных сразу;

        Ежели можно троих, это надежней всего.

        Часто, когда разбегается дух по разным дорогам,

        Силы теряя свои, гаснет любовь от любви.

445 Так убывает большая река, расходясь по каналам,

        Так погасает костер, если раскинуть дрова.

        Для навощенных судов два якоря надобны в море,

        Плот на текучей реке два закрепляют крюка.

        Кто позаботился впрок о двойном для себя утешенье,

450 Тот заранее взял в битве победный венок.

        Если же ты неразумно одной лишь владычице предан —

        Сердцу найди своему спешно вторую любовь.

        Страсть к Пасифае Минос погасил, влюбившись в Прокриду,[293]

        И отступила она перед идейской женой.

455 А чтобы брат Амфилоха не вечно страдал по Фегиде,[294]

        Он Каллирою к себе принял на ложе любви.

        Из Эбалийской земли Парис разлучницу вывез,

        Чтобы с Эноной не быть всю свою долгую жизнь.

        Был эдонийский тиран пленен красотою супруги,[295]

460 Но запертая сестра краше казалась ему.

        Надо ли мне умножать докуку обильных примеров?

        Новая будет любовь смертью для прежней любви.

        Мать, из многих сынов одного потерявши, тоскует

        Меньше, чем та, что кричит: «Был ты один у меня!»

465 Ты не подумай, что я говорю тебе новое что-то,

        Хоть и совсем я не прочь здесь открывателем слыть, —

        Это увидел Атрид, — чего он только не видел,

        Если под властью своей всю он Элладу держал?

        Был победитель влюблен в Хрисеиду, добычу сраженья;

470 Тщетно глупый отец слезы о дочери лил.

        Что ты рыдаешь, постылый старик? Хорошо им друг с другом!

        Ты в своей праздной любви мучишь родное дитя.

        Но по указу Калханта, Ахилловой сильного силой,

        Отдан приказ воротить пленницу в отческий дом.

475 Что же Атрид? Объявляет он так: «Есть женщина в стане,

        Именем, видом, лицом схожая с милой моей;

        Если разумен Ахилл — пусть сам эту пленницу выдаст,

        Если же нет, то мою скоро почувствует власть.

        Кто недоволен из вас, ахейцы, такими словами,

480 Тот убедится, что я скипетр недаром держу!

        Если на царское ложе со мной Брисеида не ляжет —

        Всю мою царскую власть тотчас же примет — Терсит!»

        Так он сказал и обрел утеху отраднее прежней:

        Новая страсть из души выгнала старую страсть.

485 Будь же примером тебе Агамемнона новое пламя,

        Чтоб на распутье любви страсть разделить пополам!

        Где это пламя зажечь? Перечти мои прежние книги,

        И поплывешь по волнам с полным набором подруг.

        Если не праздны мои наставления, если на пользу

490 Вещие губы мои людям разверз Аполлон,

        То постарайся о том, чтоб как лед показаться холодным,

        Даже когда у тебя Этна бушует в груди.

        Ты притворись, что уже исцелен, мученья не выдай,

        Слезы, в которых живешь, бодрой улыбкою скрой.

495 Не пресекай, пожалуйста, страсть в ее самом разгаре:

        Я не настолько жесток, чтобы такое сказать;

        Просто сумей притвориться, что пыл твой давно уже хладен,

        А притворившись таким, скоро и станешь таков.

        Часто бывало, я сам на пиру, чтоб не пить через силу,

500 Делая вид, что дремлю, вправду дремать начинал.

        Помнишь, как я потешался над тем, кто влюблялся

        И, как неловкий ловец, в свой же силок попадал?

        Как привыкают в любви, так можно в любви и отвыкнуть:

        Ты притворись, что здоров, — будешь и вправду здоров.

505 Скажет она; «Приходи»; придешь ты назначенной ночью.

        Глядь, а дверь на замке; пусть на замке, потерпи.

        Не расточай дверным косякам ни лести, ни брани.

        Боком под дверь не ложись на угловатый порог.

        А как засветится день — не скажи нехорошего слова;

510 И ни единой чертой не обнаружь своих мук.

        Видя томленье твое, быть может, она и смягчится.

        И от науки моей лишний пожнешь ты успех.

        Сам постарайся забыть, что с любовью ты хочешь покончить,

        Часто претит жеребцу слишком тугая узда.

515 Цель свою скрой глубоко, что не служит ей — выставь наружу