Эльфийские хроники

Тилль повиновался, еще даже не осознавая, что делает. Он всегда испытывал раздражение, когда слушал на холмах рассказы стариков про благородство «высоких эльфов», про их мужество, мудрость — как будто даэрдены им во всем этом уступали. И вот он сам беспрекословно подчинился одному из них. В данный момент, однако, у него не возникло по данному поводу ни малейших сомнений. Уже сам факт того, что он стал что-то предпринимать, казался ему проявлением стойкости и неповиновения по отношению к монстрам. Он даже почувствовал кое-какую гордость за самого себя. Когда он стал что-то просить или требовать от других эльфов, они тоже подчинились беспрекословно — точно так же, как это только что сделал сам он. Подошли даже люди. Увидев, чем занимаются эльфы, стали помогать, не произнося ни единого слова. Собрать удалось немного: несколько лоскутов материи, оторванных от одежды мертвых, и две-три пригоршни лекарственных трав (их наскребли буквально по травинке на дне карманов и сумок), — однако выполнение этой простой задачи вывело всех из состояния апатии. Даэрдены, скрытые от стражников группой людей и «высоких эльфов», начали рыть убежище возле заграждения из колючих кустарников, когда вдруг донесшиеся снаружи крики вернули их к реальной действительности.

Отряд монстров уже зашел на территорию лагеря. Факелов в колонне было так много, что стало светло, как днем.

Тилль и другие эльфы бросились к воротам, чтобы попытаться что-нибудь рассмотреть сквозь щели между досками, однако их тут же отогнали назад стражники: они стали орать и колоть их копьями в промежуток между створками ворот, заставляя тем самым отойти. За воротами поднялся такой шум, что проснулись и те, кто все еще спал: громко разговаривали шагающие воины, бряцало их оружие, раздавались приказы, выкрикиваемые командирами громким хрипловатым голосом. Послышалось рычание волков — так близко, так внезапно и громко, — что пленники невольно отбежали аж до середины загона: их снова охватил страх. Затем отряд резко остановился, и производимый им шум сразу стих. Было слышно лишь посвистывание ветра да потрескивание факелов. Створки ворот со скрипом распахнулись, и пленники увидели черных, как ночь, воинов, облаченных в кожаные и железные доспехи. Воины стали проходить через ворота тяжелым шагом. Они держали в руках наготове кривые сабли с черными клинками, словно были готовы изрубить в куски любого из глазеющих на них пленников, если он посмеет хотя бы пошевелиться.

Гоблины.

Элита войска Того-кого-нельзя-называть. Гоблины были такими же высокими, как эльфы, такими же сильными, как карлики, такими же выносливыми, как люди. На их серых лицах поблескивали желтые, почти без зрачка, глаза, от взгляда которых не могло не содрогнуться ни одно живое существо. Эти глаза походили на глаза мертвеца, в них никогда не чувствовалось ни малейших эмоций.

Прошедшие через ворота гоблины разделились на две группы и выстроились слева и справа от широко распахнутых ворот. Ко входу подтянулась колонна пленников. Доран не ошибся. Не ошибся и Тилль. Все пленники были эльфами. Сопровождали их огромные черные волки, на пасть им были надеты намордники и что-то вроде упряжи. На волках сидели и управляли ими бесформенные существа, внешне очень похожие на животных.

Раздалась гортанная команда, и эльфов стали грубо подталкивать вперед. Как только свежая партия пленных прошла через ворота, гоблины вышли наружу и закрыли с той стороны деревянные створки ворот. Некоторое время еще слышались хриплые крики, рычание волков и топот отряда, шагающего по направлению к каменистому склону, а затем все стихло. Орки на сторожевых башнях снова перестали обращать внимание на пленников. По мере удаления отряда с факелами становилось все темнее и темнее, пока наконец все не погрузилось в полумрак.

Те, кто находился в загоне — и люди, и эльфы, — долгое время стояли неподвижно и разглядывали вновь прибывших с таким настороженным видом, как будто эти несчастные могли заразить их какой-нибудь жуткой болезнью — проказой или чумой. Тилль тоже таращил на них глаза, не осмеливаясь сделать ни шага вперед. Все новички были «высокими эльфами» Элианда — из числа тех, кто откликнулся на призыв королевы отправиться вместе с ней на войну. Они, несомненно, были последними из тех, кого монстрам удалось захватить живьем. На их разодранных кольчугах виднелись следы засохшей крови и грязь, лица были изможденными и исказившимися от переносимых ими мучений (хотя у некоторых — наоборот, невозмутимыми). Их отрешенный вид и спокойствие делали их похожими на призраков, явившихся из потустороннего мира для того, чтобы осудить их, оставшихся в живых и попавших в плен, осудить за то, что они не сражались до последнего вздоха.