Эльфийский клинок

Фолко невольно вздрогнул — голос гнома наполняла тревога, которой не чувствовалось в нем уже давно. Гномы повернули и зашагали вперед, навстречу жаркому дыханию глубин.

— Глоин, под нами еще есть что-нибудь из Копей? — спросил спутника Торин.

Мориец отрицательно покачал головой.

Они шагали вперед молча и настороженно. Хоббиту стало не по себе; давно замеченная им давящая тяжесть становилась все ощутимее, мысли прыгали, и, чтобы заглушить смутную тревогу, он негромко спросил у Торина:

— Послушай, а как ты узнал, что коридор идет с востока на запад?

Торин улыбнулся.

— Ты же всегда знаешь, где верх и где низ, брат хоббит, как и все рожденные на земле. А вот мы, гномы, не рождаемся на поверхности… только в глубинах, и потому это у нас — изначально.

Разговор оборвался. До их слуха донесся низкий, скрипучий, шипящий звук, прокатившийся перед ними в непроницаемом мраке. Тупая волна страха накатила на хоббита — и вновь, в который уже раз, он почувствовал, что этот удар вновь приняло на себя Кольцо. Нет, не случайными были и Призрак у Ворот Мории, и отраженная Хорнбори голубизна в шахте; Кольцо помогало им, и с ним они были гораздо сильнее. Но сейчас они встретили нечто иное.

Не сговариваясь, они остановились. Кровь билась в висках, лоб покрылся липким потом; замерев, они вглядывались в черноту — ибо там безошибочно угадывалась слепая, исполинская мощь. Фолко ясно ощутил перед собой сжавшуюся в пружину силу — но не ненависть. Торин высоко поднял факел и увлек их вперед; рядом с ним шагал Хорнбори, а следом — Фолко, сам не знавший, как он оказался в первых рядах. Лавина мрачного отчаяния, затопившая душу, вытеснила на время все остальное из его сознания, прошло немало времени, прежде чем он вспомнил про свой кинжал. Внезапно скрипучее шипение раздалось снова; гномы остановились и мало-помалу стали пятиться, шажок за шажком.

С искаженным лицом Дори высоко вскинул руки, словно останавливая колеблющихся, и очертя голову полез вперед. Он не произнес ни слова, но остальные двинулись вслед за ним. Теперь уже никто не сомневался, что они нашли то, что искали.

Сколько еще прошли они навстречу все усиливающемуся жару? Фолко забыл обо всем, потеряв всякое представление об окружающем. Факелы скупо освещали гладкие черные стены; гномы шли, растянувшись цепочкой, — иначе идти по круглому полу было невозможно. Чернота давила своей неосязаемой массой, животный ужас бился в каждом сердце — но силы еще были; гордо выпрямившись, шагал Хорнбори, выставив вперед руку с Кольцом.

Когда тяжесть в груди стала совсем невыносимой, хоббит наконец решился. Он вытащил свой заветный клинок, и с багровым светом смоляных огней смешался голубой отблеск чудесного оружия. Края клинка горели ярко-голубым, цветы отливали густо-синим. В тишине тоннеля словно зазвенела незримая тонкая струна, но тут же на них обрушилась волна грохочущих, ревущих звуков — словно ревел разбуженный зверь; в этом реве уже слышалась ненависть, которой не было раньше; глаза Мрака увидели нечто, приведшее их обитателя в неистовый гнев.

Никто не смог устоять. Падая на колени, прикрываясь руками, роняя факелы, гномы отхлынули назад, и лишь Хорнбори остался стоять, держа в одной руке факел, на другой ярко лучилось Кольцо.

Фолко поспешно спрятал кинжал и даже не удивился, когда подземный рев стал мало-помалу затихать. Но хоббит понял, что его заметили и теперь уже так просто не отпустят.

Гномы столпились позади Хорнбори и замерли. Что удержало их в тот миг от бегства? Хоббит видел отчаяние и страх на их лицах; у Вьярда дрожали руки, но никто, ни один не заикнулся о том, чтобы повернуть.

Наступила тишина. Впрочем, в ней еще слышалось замирающее глухое рычание, а когда они наконец двинулись вперед, то не успели пройти и сотни шагов, как заметили впереди знакомое голубоватое мерцание. У хоббита екнуло сердце, но прежнего гасящего волю и разум страха, пережитого им на площадке возле шахты, он не испытал — напротив, в нем проснулся какой-то азарт, а кроме того, в его сознании с неожиданной ясностью всплыла мысль: «Это не про вас».

Кто-то из гномов хрипло вскрикнул, кто-то упал ничком; Фолко запомнил разъяренные глаза Дори с топором в руке и неожиданно выступившего вперед Малыша с двумя клинками наголо; а потом голубая волна докатилась до них, хоббита завертел горячий, сухой вихрь, он не удержался на ногах и упал ничком.

Однако так продолжалось недолго. Когда Фолко поднял гудящую голову, кругом царила кромешная тьма — факелы погасли, лишь в одном месте он заметил горстку тлеющих угольков. Во мраке вокруг него раздалось кряхтение, сопение, неразборчивые возгласы… Заговорил Торин:

— Целы? Все здесь? Дори, Хорнбори, где вы?

Ему откликнулись. Все гномы оказались невредимы, отделавшись лишь легким испугом, не шедшим ни в какое сравнение с тем потрясением, что едва не погубило их в начале морийских странствий.

На ощупь они высекли огня и вновь засветили факелы. Бран предложил отдохнуть и поразмыслить; его поддержали, фляги пошли по кругу, заскрипели развязываемые кожаные кисеты.