Эльфийский клинок

орин замотал голову хоббита черной тряпкой, оставив лишь узкие щелочки для глаз; то же сделали и прочие гномы. Грани толкнул створки Ворот, те бесшумно разошлись в стороны, и в проем брызнул ослепительный солнечный свет — уже спускался вечер, длинные закатные лучи били прямо в лица вышедшим на поверхность гномам, и, если бы не повязки, они бы непременно ослепли. На груде камней возле входа в подземелья сидели двое Следопытов с луками в руках — Гердинь и Ресвальд. Сперва они не могли вымолвить ни слова и только изумленно таращились на появившихся товарищей, словно на выходцев из-за Гремящих Морей, а потом бросились к ним. На радостные крики к Воротам тотчас сбежались остальные… Однако гномы не спешили присоединиться к их ликующим возгласам; они сбрасывали с плеч мешки и плюхались, где стояли, словно ласковый солнечный свет в один миг рассек незримые путы, удерживавшие их силы и волю годными для немедленного действия и боя. Гномы вяло отвечали на нескончаемые вопросы Следопытов; те сперва недоуменно переглядывались, но потом, наверное, решили, что их друзья просто выбились из сил, и повели их в лагерь, где уже вспарывались тугие тюки и затевался большой праздничный ужин.

Фолко в первый же миг побывал в объятиях Рогволда, потом и остальные не преминули хлопнуть его по плечу или потрепать по голове. Гномы потащились в лагерь, медленно, тяжело, точно через силу; хоббит чувствовал, что и у него осталось лишь одно желание — поскорее уснуть, постараться хоть на время забыть пережитую боль и, быть может, увидеть во сне Хорнбори. Гномы похоронили его, когда хоббит лежал в беспамятстве, и он не смог попрощаться с другом. Внезапно навалившаяся горечь утраты заставила его застонать. Хорнбори! Спасший всех и погибший сам, он должен был занять достойное место в Чертоге Ожидания, подле самого Великого Дьюрина…

Трещали дрова в костре, ясная и теплая июльская ночь висела над Туманными Горами, доносились птичьи голоса, и по границе дрожащего багряного круга, отбрасываемого костром, сидели рядом люди и гномы. Опустели поднятые в суровом молчании за Хорнбори рога, терпкое золотое вино юга обожгло горло хоббиту; на другой стороне костра поднялся старый ловчий.

— Так что же вы увидели там, друзья? Нашли ли вы то, что искали?

— Нашли, — угрюмо глядя в землю, ответил Торин. — Мы нашли и видели все, что способен был увидеть Смертный. А подошедший ближе всех к Силе Гор там и остался… Пиши Наместнику, Рогволд! Пиши, что Пожиратели Гор двинулись на Запад. Это все, что мы можем сказать.

Торин уронил голову на грудь и умолк. Рядом с ним застыли изваяниями гномы, их бессильно брошенные руки казались лишенными жизни. Гномы молчали, глядя в землю, тревожно переглядывались люди — праздника не получалось.

— Что же ты не спросишь, что было у нас здесь, наверху? — нарушил молчание Рогволд.

Торин взглянул на него.

— Трижды из Ворот на нас находил ужас, — заговорил старый сотник. — Мы с трудом выдержали, невозможно было не поддаться ему, и тот, кто сопротивлялся, бывало, падал без чувств. Видели далекие дымы на юге, словно кто-то подает сигналы. На севере видели зарево пожара.

— Давайте лучше спать, — вдруг зевнул Малыш. — Ночь пройдет, утро присоветует…

Озадаченные люди разошлись, тяжелый сон смежил веки вырвавшихся из лап Тьмы гномов, и лишь двое часовых бодрствовали в опустевшем лагере.

Солнце миновало зенит, день пошел на убыль, когда измотанные гномы начали наконец просыпаться. Казалось, все их силы остались там, в черноте морийских тоннелей — так пусты и холодны стали их взоры. Нехотя они потянулись за позвавшим их куда-то Торином, медленно и без желания проглотив приготовленный для них встревоженными людьми поздний завтрак. Следопыты, удивленно поглядывая на гномов, оставили их на время в покое.

Торин привел своих соплеменников в небольшой овраг за лагерем. Они уселись кто где; хоббит обвел друзей взглядом — гномы сидели, как и вчера, вялые и безразличные — прежними оставались лишь жгучие глаза Дори, да Малыш как-то по-особенному невозмутимо привалился спиной к молодому грабу. Хоббитом постепенно тоже овладело глухое и беспросветное равнодушие; он по-прежнему был там, внизу, где осталась погребенной дерзкая мечта морийцев и Дори о возрождении королевства Первого Гнома. Земные дела казались хоббиту мелкими и несущественными, и он начинал понимать друзей — что им было делать дальше?

Этот же вопрос задал гномам и поднявшийся Торин.

— Чего же тратить время! — сжал кулаки Дори. — Пожиратели Гор уходят из-под Мории. У нас есть Кольцо, помогавшее преодолевать внушаемый ими страх. Нужно собирать ополчение! Мы очистим древнее царство от засевшей там нечисти! А эти, подземные… да пусть роют себе куда хотят! Так что нам надо разделиться, отправить гонцов в Эребор и в Железные Холмы, а также в Эриадор и в Лунные Горы — по всем нашим поселениям!

Горячий Дори вскочил на ноги, по обыкновению рубя перед собой рукою воздух. Ему никто не ответил. Молчание затягивалось, и тогда заговорил Бран — старый и бывалый гном, которого никто бы не смог упрекнуть в трусости: