Эльфийский талисман. Повесть о двух городах

Анечка не смогла скрыть разочарования — пришвартованный в дальней части набережной парусник уступал размерами как «Титанику», так и «Куин Мери». Зато на Ирику, впервые видевшую океанское судно вблизи, он произвёл впечатление. Длина за полтораста метров, четыре сплошные палубы — вдоль двух верхних тянулись открытые галереи, поднимающаяся ступенькой двухъярусная надстройка на носу и окружённая балконами трехъярусная — на корме, семь мачт с нависшими над головой реями в паутине снастей. На кормовой надстройке вращался флюгер с похожими на стрекозиные крыльями.

Здесь было не менее многолюдно, чем на улицах города — поодаль отшвартовалось ещё одно судно, а за ним и третье. Вдоль набережной тянулись склады, крытые черепицей лабазы — навесы на столбах, в загонах пофыркивали разномастные лошади. Купцы в разрезных кафтанах, приказчики в коричневых жилетках с ремешками, мастеровые и плотники, несущие на плечах ящики с инструментом. Городовая, портовая и частная стража, различающаяся обмундированием, вооружением и пёстрыми значками. Матросы и грузчики со сплетёнными из ремней носилками, просто любопытствующие горожане. И, наконец, жулики и оборванцы всех мастей. Их гоняли — но нырнув в толпу в одном месте, спустя несколько минут они появлялись в другом.

Анечка обрадовалась, различив в толпе знакомую фигуру в кафтане цвета топлёного молока, при мече и в берете с тремя чёрно-серыми перьями. Привстав, москвичка помахала рукой.

— Миха!

Обернувшийся на зов младший Осонахи сорвал берет, вежливо поклонившись. Поклонилась и его свита — второго сына осконского эгля сопровождали сержант с жезлом, «ходячий кошелёк» и двое слуг.

Ландо орнелийской принцессы остановилось у сходен. Всадники спешились, корабельный стражник в подпоясанном алом халате и забавном шлеме с лепёшкой на макушке затрезвонил в колокол. Не прошло и трёх нитей — или десяти минут, если верить часам в мобильном телефоне, как на сходнях появился господин в чёрном халате с золотым узором и широкополой шляпе со свисающим на бок хвостиком. Господина сопровождала свита и охрана — как успела подметить Анечка, обходиться без того и другого местная знать просто не умела.

— Ваша Милость! — сорвав шляпу, господин в чёрном халате сложился чуть ли не пополам. — Какая честь и какое счастье. Перед вами ничтожный Штикале Ирмах, совладелец и капитан «Госпожи Пфартару» — судна, которое вы видите перед собой. Мои спутники, достойные айтерийские негоцианты оказали мне доверие, избрав сурани-капитаном нашего подкаравана. Но какая честь для нас. Не скажу за Айтери и Фаирту — наши страны лежат далеко за морем, и новости доходят до нас, увы, так поздно. Но в «Форуме Кирелиса», Крохане и Гельсе все только и говорят о красоте, учёности и благонравии старшей дочери осконского эгля.

— Даже в Крохане и Гельсе? — на щеках Ирику появились ямочки. — Не ожидала, что слухи о моей скромной персоне успели разнестись так далеко. Да, разрешите представить: Аню Викторовнахи Коростелькова (орнелийская принцесса переиначила Анечкино имя и отчество на вехтарийский лад), моя подруга и гостья нашего Дома.

— Ваша Милость! — снова поклонился господин Ирмах. — И вы, молодая госпожа. Тысяча, нет… Целый миллион извинений. Мне просто нет прощения. Я был настолько восхищён красотой алой розы, что не заметил рядом с ней не менее прекрасную, золотую…

Анечка потупила глаза. Сказанный на чужом языке комплимент был великолепен. Единственное, что её смущало — этот, говоривший с заметным акцентом расфранченный и, кажется, даже надушенный павлин был совсем не похож на сурового, просолённого океанскими ветрами капитана.

— Но что это я? — притворно спохватился господин Ирмах. — Держу своих гостий на трапе, словно последних побирушек. Позвольте пригласить вас на борт «Госпожи Пфартару». Поверьте, что в океане, при хорошем ветре, на высокой волне она — настоящая р_а_н_у.

Судно господина Ирмаха и в самом деле напоминало плавучий город. Палубы и трюмы, люки и переходы, узкие лестницы, нависающие над головой деревянные потолки. Просторные трюмы, куда грузили местные ткани и выгружали привезённые из другого полушария вино и пряности. Собственная пекарня, скотный и птичий дворы, кубрики на верхней палубе — общая численность экипажа превышала тысячу человек. Казармы для воинов, каюты для лекаря и плотника с его командой. Настоящий дворец на корме — с каютами капитана, судовых офицеров и платных пассажиров, с богато отделанным салоном, где имелся даже камин.

Именно здесь, в салоне и накрыли роскошный стол. Хрусталь и отполированное песком чуть не до зеркального блеска железо, заменявшее безумно дорогую медь и напрочь отсутствующее столовое серебро. Под низким деревянным потолком висел стеклянный фонарь в потемневшей от ветров и влаги металлической обрешётке. Сквозь открытые окна налетал ветер — снаружи, над Рекой парили чайки и птеродактили.