Эликсир князя Собакина

Искатели эликсира князя Собакина стояли перед главным зданием Петербургского университета — знаменитыми «Двенадцатью коллегиями». Как выяснил Паша, именно здесь, в квартире, расположенной слева от входа, Дмитрий Иванович Менделеев прожил почти сорок лет и увидел во сне свою таблицу. Теперь здесь был музей-архив, и в нем мог отыскаться заветный прибор. Троица прибыла на место в одиннадцать утра, точно к открытию.

Дав оценку уровню жизни профессора химии, Живой подошел к высокой чугунной ограде, окружавшей здание, пощелкал по ней пальцем и заглянул сквозь прутья в окна музея.

— Рамы двойные, решетки тоже двойные, при входе наверняка круглосуточный пост охраны. Господ грабителей просят не беспокоиться.

— А мы что, собирались воровать музей? — изумилась княжна. — Пьер, что говорит этот бандит?

— Сестренка, ну что ты, что ты... — поспешил успокоить ее Савицкий. — Конечно, мы не будем грабить Менделеева. Паша шутит.

— Шутки шутками, — откликнулся тот, — а добыть агрегат нам как-то надо. А как его добыть — фиг знает. Ну что, пойдем внутрь, сориентируемся на местности?

За массивными дверями обнаружился пост охраны с вертушкой.

— Что и требовалось доказать, — заметил Паша. — Здрасьте, мы в музей!

Погруженный в чтение охранник ответил, не поднимая головы:

— Музей летом не работает. Только экскурсионные группы. По предварительной записи.

— Да что вы говорите? — расстроился Живой. — Как же так — по предварительной? А мы как раз экскурсионная группа. Студенты-химики из Москвы. А вот эта мадемуазель — французский специалист по наследию Дмитрия Ивановича. Пишет диссертацию, смешивает растворы, изучает творческий путь. Прямо из Парижа.

Княжна улыбнулась и сказала: «Бонжур!»

Охранник оторвался от журнала «Максим» и посмотрел на нее.

— Специально приехали поклониться праху, — продолжал Паша. — В преддверии стосорокалетия гениальной таблицы. Может быть, пустите нас? Есть там кто-нибудь из сотрудников? Если есть, мы немедленно предварительно запишемся.

Охранник оглядел его дреды и намотанные на шею амулеты, потом снова посмотрел на Веру и открыл вертушку.

На мраморной плите над входом в музей были высечены золотые буквы:

Кабинетъ Дмитрiя Ивановича Менделеева

Савицкий вдавил кнопку звонка.

Примерно минуту никто не отзывался, а потом дверь отворилась, и перед студентами-химиками предстал совсем не музейного вида персонаж.

Это был крепкий, плотный дядя не старше тридцати пяти лет, но уже с изрядным пузом и хорошо обрисовавшейся лысиной. Впрочем, недостаток волос на его круглой голове компенсировала почти менделеевских габаритов борода. Одет сотрудник архива был в свитер крупной вязки и тренировочные штаны. Глаза у него были красные, мутные и припухшие, а рука крепко сжимала стакан с какой-то желтой жидкостью на дне. В целом он был похож на сильно обросшего кота Базилио.

— Здравствуйте, коллега! — затараторил Живой. — Мы из Москвы, хотим показать музей иностранному профессору-неорганику. Вы представляете, какая неприятность: ну не знали мы, что надо записываться! Я надеюсь, что в преддверии славного юбилея вы, как представитель петербургской интеллигенции, не откажете гостям из дальнего зарубежья, которые...

— Да проходите вы, ребята, чего языком молоть, — прервал его бородатый и посторонился, пропуская их в предбанник. — Тапочки только надевайте.

Экскурсионная группа прошла внутрь и приступила к сложному процессу надевания музейных тапочек. Савицкий помогал княжне.

— Вы это, короче, осматривайте там сами, — сказал сотрудник. — Кабинет у нас очень интересный, все вещи подлинные, из пробирной палатки. Руками только не трогайте, а то не ровен час — сигнализация сработает.

— А почему из пробирной палатки? — спросил Савицкий.

— Ну то есть из Палаты мер и весов, — объяснил ученый. — Он там жил последние годы.

— Может быть, вы проведете для нас экскурсию? Мы бы заплатили.

— Не могу я, парни, сейчас ничего, — замотал головой бородатый. — Эксперимент у меня идет. Вы уж там сами как-нибудь. Дверь только потом за собой захлопните. Лады?

Сказав это, кот Базилио скрылся за дверью с надписью «Администрация».

— Какой славный человек, — улыбнулась княжна. — А почему он называл нас «парни»? Он меня не заметил?

— А чего ему на тебя смотреть? — нагло ответил Живой. — Бодун у мужчины, разве не видно? Тут и на Мэрилин Монро смотреть не захочешь.

Маша обиделась так, что даже забыла изобразить на лице удивление при слове «бодун». «А Мэрилин Монро я тебе припомню отдельно», — подумала она, но тут же одернула себя: «Не выходить из роли!» — и поправила очки.

Экскурсанты прошли в кабинет. Здесь сразу бросались в глаза две вещи — множество одинаковых на вид книг в высоких шкафах и обилие совершенно не похожих друг на друга приборов. Обращали на себя внимание старинный фотоаппарат на треноге и огромный письменный стол. С картин и фотографий на пришельцев с подозрением смотрели господа в сюртуках и дамы в кринолинах.

— Ништяк! — сказал Паша, плюхаясь в кресло ученого, стоявшее рядом с письменным столом.

— Что ты делаешь?! — вскрикнула княжна. — Может завывать сирена!