Элита богатства. Исследование психологии супербогатых предпринимателей

Для Бурдье и последовавших за ним теоретиков габитус функционирует прежде всего как ключевой механизм воспроизводства элитных структур: тот, кто в результате своей социализации усвоил габитус элиты, с самого начала имеет решающее преимущество перед теми, кто не был социализирован таким образом. «Прошлое индивида, сформировавшее его габитус, продолжает оказывать влияние как габитус, вырабатывая ориентации, установки и способы действия, которые приводят индивидов обратно в социальные пространства, определяемые их социальным классом. Они остаются в своей классовой группе и воспроизводят свою классовую группу в своих практиках»[120].

Для своих эмпирических исследований Бурдье разработал анкету, в которой, например, спрашивал респондентов о мебели, которой они владеют; об их хобби; об их любимых музыкантах, певцах, писателях, художниках и фильмах; об их вкусах в одежде; о еде, которую они подают гостям[121]. Совокупность этих предпочтений определяет образ жизни, который отличает классы и группы внутри общества друг от друга.

Михаэль Хартманн сделал особый акцент на значимости габитуса в связи с рекрутированием элиты в Германии. Он обнаружил, что крупные корпорации в Германии используют четыре ключевые черты личности для определения желаемого габитуса[122]:

• глубокое знание требуемых дресс-кода и этикета;

• широкое общее образование;

• предпринимательскую установку, включая оптимистичный взгляд на жизнь;

• глубокую уверенность в себе во внешнем виде и манере поведения.

По мнению Хартманна, люди, взбирающиеся по социальной лестнице, очень часто демонстрируют недостаток необходимой или хотя бы желаемой уверенности в себе и своем поведении, и в то же время им не хватает умения умело поставить под сомнение официальный канон и доминирующие поведенческие кодексы или просто нарушить их, если возникнет такая ситуация. Такая уверенность в себе, включающая игривое отношение к установленным правилам и кодексам, составляет «центральное различие между теми, кто принадлежит, и теми, кто только хотел бы принадлежать»[123].

Хартманн указывает на механизмы – подсознательные – отбора, в которых габитус играет ключевую роль, чтобы объяснить, почему члены экономической элиты рекрутируются в основном из среды буржуазии и крупной буржуазии. Он выделяет ключевое качество, которое необходимо любому потенциальному назначенцу в совет директоров или высшее руководство крупной компании: привычное сходство с теми, кто уже занимает такие должности. «Поскольку в крупных корпорациях решения, касающиеся высших должностей, принимаются очень узким кругом людей, а сама процедура не особенно формализована, ключевым фактором здесь является сходство с так называемыми лицами, принимающими решения, чтобы казаться „выкроенным из той же ткани“. Эти решения в гораздо меньшей степени основаны на рациональных критериях, чем принято считать»[124]

.

Для обоснования своих аргументов Хартманн изучил карьерные перспективы группы с наивысшей образовательной квалификацией – докторской степенью. Он рассуждал так: если социальное происхождение играет роль в причислении человека к элите только благодаря различиям в квалификации, то ограничение исследования людьми с одинаковой квалификацией должно нейтрализовать этот фактор. Как он сам доказал, это не так: «Из представителей рабочего или среднего класса, получивших докторскую степень… только 9,3 %, т. е. примерно каждый одиннадцатый, смогли достичь высшего уровня управления. Среди представителей высших социальных слоев эта доля возрастает до 13,1 %, т. е. каждый восьмой добился успеха, а у выходцев из крупной буржуазии шансы попасть в высшие слои немецкой экономики – один к четырем»[125].

Хартманн изучил социальное происхождение, образование и карьерные траектории людей, которые получили докторскую степень в области инженерного дела, права или экономики в 1955, 1965, 1975 и 1985 гг. и продолжили работать в бизнесе, политике, юридической или научной сфере. Хартманн ограничил свое исследование этими тремя предметными областями (инженерное дело, право и экономика), поскольку, как он отметил, 90 % руководителей Германии изучали один из этих трех предметов, и эти же предметы также доминируют в области политики и государственного управления. В мире бизнеса почти половина всех руководителей высшего звена, имеющих докторскую степень, имели эту квалификацию по одному из этих трех предметов[126].