Элита. Незаконченное дело

Он аккуратно помог ей с коробками и поставил стул, чтобы она могла отдохнуть, пока он готовил ей кофе с овсяным молоком. Затем он сел рядом с ней… Улыбка Бруно залила маленькую комнату, и Паула постаралась не выглядеть глупо, глядя на него.

– Знаешь, с самого первого дня я хотел тебя кое о чем спросить… Не отвечай мне, если не хочешь.

Сигналы тревоги полностью исчезли. Паула, откинувшись на спинку кресла и расслабившись, сидела, уткнувшись лицом в руки, как будто разговор был вполне обычным. Но ей не терпелось узнать содержание вопроса… Попросит ли он ее остаться? Что? Что? Что? Что? Что? Что?

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Разочаровал? Да, немного, но в любом случае вопрос от такого симпатичного и красивого парня был подарком, потому что давал возможность начать разговор… Он хотел узнать что-то о ней, а не о краткосрочных планах на кофе, но он проявил некоторый интерес… поэтому она попыталась быть искренней, но этот день был неподходящим для этого.

– Я действительно не знаю. Я не должна быть здесь… Это странно, не так ли?

Ко всем нашим мыслям и эмоциям ведет очень тонкая ниточка. Если потянуть за нее, есть риск, что все, что вы держите в себе, вырвется наружу, как пулемет из слов и чувств, расплескиваясь и пачкая все вокруг. Это не очень приятно, потому что внутренние рвотные позывы всегда сопровождаются слезами и лепетом. Паула заметила, что ее ответ напряг эту маленькую нить, и подумала, что если он спросит еще что-нибудь, то слезы, которые начали скапливаться в ее слезных каналах, хлынут наружу. Так и случилось.

– Но ты в порядке? Тебе нравится здесь?

Она хотела сдержаться, но не знала, какого черта скрывает все эти эмоции. Было ясно, что этот день не ее, и ни с того ни с сего она позволила себе расслабиться. Она, которая просто хотела притвориться, что уже взрослая и ответственная девочка. Да, она хотела, чтобы Бруно видел ее правильной, трудолюбивой и сильной девушкой. Но карточный домик быстро рухнул, разоблачив ее, и она начала плакать, говорить быстро, слишком быстро для любого смертного, кто попытался бы переварить это перечисление несвязных мыслей. Она не могла остановиться и чувствовала себя хрупкой и нелепой.

Я, вся такая глупая, должна была отшить его прямо там, на глазах у единственного человека, который меня интересовал. Не думайте, что это было шоу, это не так. Я просто не могла остановиться. Боже мой, какая неловкость – моя бабушка всегда говорила это слово. Я думаю, что оно прекрасно определяет этот момент – какая неловкость. КАКОЙ ЧЕРТОВ ПОЗОР. Я не думала, что у нас с ним что-нибудь получится, это было безумие. Он был старше меня, намного старше, и мы не очень-то ладили. Но я не хотела, чтобы он считал меня сумасшедшей. Хотя то, что случилось потом, было смущением в квадрате, в кубе или… в той высшей степени, до которой только могло дотянуть мое смущение.

Бруно не вмешивался, он слегка улыбнулся, как бы говоря, что она может открыться ему без проблем. Он хотел быть дружелюбным, не вступать в физический контакт, чтобы она не испугалась, но в то же время хотел дать понять своим взглядом, что он здесь и что он слушает ее, но затем… бам! Мать Паулы пересекла кабинет. Она, которая никогда не проходила этим путем. Более того, они пару раз пересекались и холодно улыбались друг другу, обозначая дистанцию. Но когда видишь, как плачет твоя дочь, будто она снова ребенок, который впервые столкнулся с несправедливостью и жестокостью мира… она сделала то, что сделала бы любая любящая мать. Она вошла, обняла ее, а Паула продолжала плакать, чувствуя, что неудача полностью овладела ею. Бруно понял, что сейчас должен отступить и не вмешиваться.

– Дорогая, ты можешь уйти с работы, прямо сейчас, если хочешь. Я могу взять машину и отвезти тебя домой, но, я думаю, ты пожалеешь об этом… Ты сильная и храбрая девушка, намного сильнее, чем ты думаешь. Что не так? Даниэла эксплуатирует тебя? Пошли ее, любимая! Это жизнь… А в жизни полно Даниэл. Она плохо с тобой обращалась?

– Нет… не совсем. Нет. Я имею в виду, я ненавижу ее и все такое, но она говорила со мной плохо, не заботилась обо мне, не благодарила меня.

Мать начала смеяться, и это было неудивительно.

– НЕ СМЕЙСЯ!