Элизиум, или В стране Потерянных Снов

Нужды в начальнике стражи, вообще говоря, больше не было — разве что формально. Обязанности его выполнял Грей, чья власть вскоре после казни Маргариты Малоун и Диши Далейн разрослась неимоверно, за считанные дни. Все указы, все отчеты, все, что творилось в армии, в гильдиях, в ученых советах, все проходило через его руки. Казна, флот, торговля Золотого Края — Годрик Грей ведал всем, на все находил время.

Он нашел время казнить недовольных исчезновением Диши стражниц-девственниц, нашел время, предварительно выпытав все, что мог, вырезать всех жителей в доме Цветочного квартала.

Находил время и для Драко: сонные зелья становились все крепче, сон Драко все тяжелее, мучительнее. Он просыпался теперь поздно, с гудящей, будто от похмелья, головой.

И его память постепенно слабела. Иногда Драко забывал мелкие вещи и потом не мог найти, забывал умыться, побриться, расчесать волосы — или мог целый день провести, ничего не съев. Он лежал под тугим шелковым пологом, вслушиваясь в пение служанок на галереях дворца, жемчуг вокруг его кожи был теплым, перекатывался, шуршал, обнимал расслабленное тело и, казалось, что все связные мысли уходят в него, как в песок.

Если Король приказывал, он являлся на приемы и ужины, проводил их в растерянном молчании. Смотрел, как шуты кувыркаются у столов и выпрашивают сладости, улыбался, когда все смеялись — Драко еще не разучился улавливать настроение в тронном зале.

На одном из таких приемов Скорпиус подозвал его и с улыбкой кивнул на хрупкую блондиночку, которая крутилась рядом с троном.

Ее волосы были прямыми и белыми, словно лен, платье — провинциальное, но богато расшитое, открывало плечи. Она все улыбалась, каждому подошедшему, и заискивающие эти улыбки почему-то понравились Драко. В них проглядывала беспомощность маленького зверька, попавшего в лапы к сильным, страшным хищниками. Так похоже на него самого, на отца-тень.

— Ты знаком с Миланой из Алой пади?

Драко потряс головой.

— А она забавная, правда? Очень старается мне понравиться.

— И как, — спросил Драко, не глядя сыну в глаза, — ей удалось?

— Годрик говорит, она подойдет, чтобы заменить Малоуна.

— Слишком молода, — сказал Драко из чистого упрямства.

— Ты так думаешь, папа? Я тоже молодой. Но я уже Король. Милана! Иди сюда.

Скорпиус поманил ее забавным, мальчишеским жестом, и женщина, потрясенно улыбаясь, просеменила к трону.

— Это мой отец, его зовут Драко. Ну? Что же ты?

Милана опустилась на колени и поцеловала кончик туфли Драко. От неожиданности и Король, и отец-тень рассмеялись.

— Нет, глупая. Просто скажи: «очень приятно».

Драко тупо смотрел, как она выпрямляется, и как в ее круглых серых глазах плещутся страх и цепкая надежда.

— Папе ты тоже понравилась, — Скорпиус хихикнул. — Он просто стесняется.

Драко кашлянул.

— Приятно видеть тебя здесь, Милана из Алой пади. Что привело?

— Мы… моя… мы… семья моя… в надежде…

— Ее отец — торговец пряностями. Он владеет всем городом. Мы его освободим от налогов на будущий сезон, а взамен Милана окажет нам честь и станет служить Королю Рассвета. Ты хочешь служить мне, верно?

Блондиночка, трясясь, закивала.

— Это честь… огромная честь… я…

— Ну, иди. Веселись и, смотри, обязательно потанцуй, а папа посмотрит, что ты умеешь. Покажись ему во всей красе…

Драко не выдержал, отвернулся, сошел по ступенькам и стал пробираться через толпу подхалимов, окружившую трон. Он услышал взрыв смеха и испуганный писк Миланы, отвечавшей на какую-то очередную глупость Короля.

Он досадовал на себя, злился на сына, но при том был напуган. Что-то совсем недетское было в этом разговоре, и даже не грязное школьное любопытство — а зрелый, точный расчет.

В своей спальне он, поддавшись необъяснимому страху, придвинул кресло к двери. Затем взял кувшин с водой и выплеснул отраву на мраморные плиты балкона.

Разделся и лег, ожидая бессонницы, готовый к ней, как к пытке или приступу изматывающей болезни. Жара не спадала, в темном небе вспыхивали точки фейерверка, слышались треск и свист падающих шутих. Драко положил руку на грудь и чувствовал, как при каждом далеком взрыве его сердце делает маленький испуганный прыжок.

— Наконец-то, — сказал король Эан, выступая из мглы. — Я дожидался так долго.

— Чего ты дожидался?

— Когда ты откажешься от наркотика. От сонной отравы.

— Прежде ты приходил во снах…

— А теперь я могу прийти лишь в потерянный сон. В настоящий сон. Иначе говоря, в твою бессонницу.

— Хорошо, — без выражения сказал Драко, — приходи.

— Ты больше не станешь ничего пить? Ты умрешь от жажды. А если станешь, то зелья тебе подсунут, не беспокойся.

— Мне нечего терять.

— Так уж и нечего? А твой сын?

— Позволь напомнить, Эан. Ты обманом заставил меня поклясться, что я убью его.

— Я хотел, чтобы ты убил узурпатора, ограбившего меня, а не мальчика.

— Не говори загадками. Впиши мое имя в свой список предателей. И проваливай.

Эан подошел к постели и грустно улыбнулся. Он выглядел лучше, чем прежде — моложе, свежее. Кожа стала ровной, разгладились искаженные злобой или болью черты лица. Только глаза без белков все еще были неприятно странны.