Элизиум, или В стране Потерянных Снов

— Прости… Прости меня, Скорпиус… Пожалуйста, прости.

Позади него кто-то охнул бабьим, тонким голоском. Остальные молчали, не слышен был стук посуды, скрип кресел по полу — словно придворные боялись шелохнуться.

Король, прижимая руку к щеке, поднялся на ноги.

— Никто не смеет… — начал он, и голос его оборвался.

Драко, вздрагивая, беспомощно смаргивая слезы, видел, что и мальчик вот-вот заплачет. Скорпиус попытался заговорить вновь, подбородок его затрясся.

Тогда выступил вперед величественно-счастливый Грей.

— Под стражу его. До моих личных распоряжений.

* * *

Драко втолкнули в большое, с низким темным потолком, помещение.

Пол под ногами был гладким и скользким. Упираясь, Драко чувствовал, как то и дело теряет равновесие, что стражникам прибавляло не только работы, но и раздражения.

Его проволокли через всю комнату, за полукруглой аркой оказалась еще одна, такая же пустая, а потом третья, с длинным столом, на котором кто-то аккуратно разложил тряпичные мячи.

Драко вгляделся. Он узнал голову Хромоножки по густым спутанным волосам. Кожа на лице стала глянцево-коричневой, глаза ввалились, рот был раскрыт, и, за сгнившими губами, белели маленькие ровные зубки. Россыпь зубов рядом с другой головой — ими как будто играли здесь, как дети играют бусинами.

Пол был чисто выметен — ни соринки, ни капель крови.

Фонари горели ярко и ровно.

— Куда мы идем, куда мы идем, — Драко повторял, как мантру, совершенно бессмысленно, без выражения почти — и без надежды на ответ.

Его толкнули в спину, он упал на пол, и в тот же миг стражник ловко прижал его голову, передавил шею. Драко задохнулся, почти потерял сознание. Смутно он осознавал, что чьи-то руки шарят по одежде, обрывают пуговицы камзола, сдирают камзол с плеча, рвут тонкую рубашку.

За несколько минут, показавшиеся ему — хрипящему, с пеной в горле — несколькими часами, Драко раздели донага, содрали с него дорогие тряпки и сапоги из тонкой кожи. Еще через минуту его запястья соединились за спиной, звякнул металл. Затем его оставили в покое.

Драко лежал, разглядывая стыки в камнях на полу. Пробежал по канавке юркий, на тонких лапах, паучок, пробежал и скрылся, занятый своими важными делами. В дальних комнатах слышны были голоса, звон оружия и чей-то тихий, беззлобный смех.

— Ну, Малфой, — добродушно сказал Годрик Грей, — добро пожаловать в мои владения. В четвертый павильон Золотого Дворца. Честно? Я думаю, он тут самый интересный.

Драко перевернулся на спину, руки ожгло болью. Грей расстегивал пальто, методично и аккуратно, не торопясь. Ноги его были широко расставлены. Глаза смотрели на арестанта со смешливой гордостью.

— Итак. Что у нас имеется? Оскорбление Короля, нападение на Короля…

— Кто бы говорил, — выплюнул Драко.

— А я не спорю, — Грей коротко заржал. — Но ты-то, ты-то хорош! На собственного сына руку поднял.

— Надо было поднять на тебя.

— Поздно. Я всегда говорил, что ты глуп. Глуп и несдержан. Бедный мальчишка. Он же икал от рыданий. Ты всегда так вот хреново детей воспитываешь?

— По крайней мере, я их не насилую и не убиваю.

— По крайней мере, — в тон ему отозвался Грей, — у меня хватало мозгов не попадаться.

— Ты ведь был рад этому, а? Что я не сдержался? Ты ему наговорил мерзостей. Специально?

— Я обрисовал Королю ситуацию, — сказал Грей, сняв пальто и с той же аккуратностью закатывая рукава своей безупречно-белой рубашки.

— Ублюдок. Ты сумасшедший ублюдок.

Грей подошел, встал на одно колено и склонился — так, что Драко почувствовал дыхание: липкий, жирный и приторный запах.

— Судя по твоему тону, Малфой, ты еще не очень понял, что произошло. Ты не меня оскорбил, обидел. И даже не Короля, будь он неладен. Ты ударил собственного сына. И ты продолжаешь корчить из себя хрен знает что, хотя дела твои очень… поверь мне — очень плохи.

Драко открыл рот, чтобы огрызнуться — и в следующую секунду кулак обрушился на его скулу, скользнул по ней, оставляя в голове звенящую и пустую боль. Следующий удар — в висок, перед глазами Драко вспыхнули мелкие звездочки.

Грей перехватил его шею, сжал покрепче и ударил в третий раз: в подбородок, зубы клацнули, прокушенный язык тотчас распух, рот заполнился кровью.

Драко, в слепом животном порыве, дернулся из захвата, Грей промахнулся и ударил об пол.

Палач взвыл, потом, в ярости, ударил вновь, рассек кожу на лбу, в глаза Драко потекло что-то темное и очень теплое.

Удар в живот. В пах. Снова в живот. Драко извивался и кричал, или, скорее, мычал, кровь текла изо рта, сочилась из ссадин на лице.

Годрик выпрямился и с хрустом расправил плечи. Драко смотрел одним глазом, второй закрылся, кожа вокруг него была горячей, какой-то чужой, слегка пульсировала.

— Все. Довольно. Хватит, Годрик Грей.

Драко мокро, болезненно захохотал.

Почему его даже не удивило, что эта скотина разговаривает сама с собой?

Грей несильно пнул его по ребрам.

— Стража! В сады плоти. Осторожнее, он… немного не в форме.

Драко подхватили под мышками и поволокли — ноги его болтались, задевая швы и выступы в каменных плитах, голова свисала, отяжелевшая и странно пустая, изо рта тянулись розовые нити слюны.