Эмбрион. Слияние

– Мечта… Не знаю. Как отчим говорит – жить по-человечески, вот для нас всех самое главное. Наверное, и мечтаю так. И чтобы войны не было.

– Да с кем тут воевать?! – фыркает Сашка. – Княжество больше не полезет, Демьян Серафимович молодой, но не дурак. А Союз деревень еще когда рассыпался на отдельные поселения, все никак одного Главного старосту выбрать не могут, придурки. Нашли важную тему, тоже мне! Если только коммунары, но они далеко. Отчим говорит, кроме банд – никакой опасности.

– Да нет… Я ж не про соседей. Большой войны чтобы не было. Как в Черный День.

– А, ты об этом. Так нечем больше воевать. Некому и нечем. Если у нас патроны редкость, с луками охотимся, подумай, как остальные. А Град не просто поселение, здесь с Базы много чего, да еще отчим бензин со Склада возит. А один шут – почти не осталось от предков вещей. Оружия – так уж точно больше нет!

Он толкает брата, смеется над нелепым, с веером брызг, падением в воду и сам прыгает рядом. По реке плывут лодки – две, три. Рыбаки с верховий возвращаются с уловом. Речка-то хоть и узкая, но длинная, Градица называется. У деда Марко в старых картах не так, но какая теперь разница! Пришли сюда люди, обжились, назвали все по-своему.

Так всегда бывает. Тем люди и сильны.

Голем выглядывает из кустов и замирает, глядя на купающихся ребятишек. Вот она какая, человеческая жизнь, – не по подвалам и убежищам, не на засыпанных бетонными обломками и стеклом улицах бывшего города, заросших деревьями до полной неузнаваемости. Не в ржавых остовах машин и не в борьбе со всем миром. Вот такая, как здесь – она правильная.

Сказал бы, да не может. Поэтому просто подумал, ни к кому не обращаясь:

– А красота же!

Но его услышали. И Консуэло, мать этих двух пацанов из пробирки, и ее муж, когда-то откликавшийся на прозвище Леший, а теперь все больше на Андрея. И Краб – вон из воды выглянул – каким он чудом уцелел тогда в Рамонском замке, как прибился к людям и с ними вместе ушел строить новую жизнь? Никто толком и не знает. Говорит Краб плохо, зато человек хороший. Ну ладно, не человек – мут.

Но это здесь никого не волнует. Если хочешь жить с другими и жить правильно – да пожалуйста, а сколько у тебя ног и глаз, вообще никого не волнует.

И Сашка его услышал. Вынырнул, выплюнул воду и внимательно посмотрел на Голема. Тот вздохнул и отвернулся, вытирая случайно навернувшиеся на глаза слезы.

Вот ничего в этом пацане нет от Ката, ни капли его крови, но, когда он так смотрит, в глазах отражается небо. Серое с голубой дымкой вечной отныне радиации, с пятном солнца и вечным поиском приключений и справедливости. Но пока он так смотрит, глазами давно мертвого сталкера, еще ничего не закончено.

Все только начинается.

Нужно ему сделать эту татуировку, это же самое главное перед первым шагом в неизвестность. Знак того, что эмбрион стал настоящим человеком. Длинная ему жизнь отпущена или не очень – это другой вопрос, но что прожить ее можно и нужно правильно, по-своему, это уж точно.

Воронеж, центральные кварталы

Июль – сентябрь 2019 года

Послесловие от автора

И это – последняя из историй про Ката.

Он погиб, унеся с собой главную угрозу для города. Сначала сам приложил руку к возникновению этой угрозы, к гибели людей, но в этом – как вы уже знаете – нет его вины.

В этом была его беда.

Беда человека, способного перевернуть мир. Таких всегда пытаются использовать в корыстных целях. Для этого не нужна катастрофа, не нужен Черный День. К сожалению, романтикой и порывом таких пассионарных людей чаще пытаются воспользоваться подлецы всех мастей. Так было и так будет, как ни жаль. В любой стране, в любом времени. Даже если цивилизация рухнет, люди и их заблуждения останутся теми же. Как и их пороки.

Мне как автору писать трилогию «Эмбрион» было тяжело.

Не сложно – слава богам, пишу я легко и довольно быстро, а именно тяжело. Это не переполненный экшеном боевик, фантастика действия, как может показаться на первый взгляд. Это книги, в которых мне хотелось посмотреть, как поведут себя отдельный человек, люди, осколки бывшего и зачатки нового обществ, если их поставить в нечеловеческие условия. В полном смысле слова на грань выживания и даже за его гранью. И то, что я увидел, несмотря на оптимистичный эпилог, говорит о том, что быть человеком сложно.

Почти невозможно.

Куда проще выпустить наружу звериное начало, подчиниться чужому контролю, объединиться в стаю нелюдей, какие бы цели они ни преследовали.

Особенно сложно противостоять чужой воле, но сильные люди справляются и с этим. Их можно сломать, но нельзя согнуть. Кат именно такой герой – не мускулистая «машина для убийства», не идеальный воин, не знающий страха и упрека, а живой человек. В его сомнениях и слабостях часть его силы, часть его души.

И его больше нет.