Эмма

А вот еще два английских фильма — один про инцест, другой о театре в тюрьме. Аристократические родственники демократичного американского искусства. Психологическое ядро все то же — из железной клетки англо-саксонской законопослушности ускользают между прутьев неоскопленные души. Недавно в «Бургерандже» стайка девчушек лет двенадцати совмещала ожидание заказанных порций с расспросом работавших за прилавком мальчиков, кто нарисован на стенке в качестве символа заведения — бык или вол. Мальчики не знали. Не уловил, кем был задан вопрос, в чем различие между ними. Мне было слышно — смешливая и самая рослая во всей компании девочка предлагала полный и правильный ответ. Я представил себе зрителя, американского или английского законопослушного вола: зажав копыта передних конечностей между коленками задних, переживает он экранные дикие страсти из жизни быков.

Не перепутаешь ни эти фильмы, ни породившие их культуры. Все знакомо — и их родовые различия, и внутренние повторы.

Из всего этого я готовлю какой-то важный для себя общий вывод. Обобщения всегда давались мне мучительно трудно. Я пытаюсь осмыслить то, что вижу сейчас вокруг, в стране, чей государственный гимн лишь одной, словесной своей стороной, привязан к здешней почве, но музыка его повествует о любви чужой.

Я также ищу и нанизываю одну за другой бусинки оправданий собственного литературного пиратства. И вот, что лезет мне в голову — разве все они там, на Западе, сами не пираты? Разве не потребовалось им полторы тысячи лет, чтобы на развалинах римских государственности и права, окружив себя обломками греческих скульптур, вооружившись булыжниками еврейских заповедей (они называют это этическим монотеизмом) предстать перед нами во всем их сегодняшнем блеске и величии?

И я не скрываю — все в моей книге имитация и подделка, старательные каракули третьеклассника. Я учусь таким способом жизнедеятельности в качестве естественной (не приживленной) клетки одной из разновидностей (довольно древней в нашем случае) национальных человеческих коллективов.

5

Чувствую, мне следует сейчас на небольших примерах «из жизни» дать вам дополнительное представление о своем характере. Начну с того, что когда серьезный жизненный вопрос должен быть решен мною в короткое время, я словно запираюсь в бункере генерального штаба своей судьбы, отрешаюсь от всех маловажных побудительных мотивов, и быстро, как на экзамене, просчитав комбинации возможных последствий, оценив вероятности ошибок, твердой рукой вручаю року-экзаменатору исписанный моим невыразительным, но разборчивым почерком листок и никогда не сожалею о содержащихся в нем ответах, понимая и принимая абсурдность (нежизненность? безрассудство?) погони за идеальными решениями. Простота и внутренняя логическая стройность — мои компас и GPS.

Другое дело, когда речь идет о несущественных мелочах или о тех бытовых проблемах, которые кажутся мне незначительными. Тут нередко сказывается моя нетерпеливая надменность, отметающая с пренебрежением нужду в серьезном подходе к простым жизненным ситуациям, и тогда из них я нередко выхожу дурак дураком. Вот я добрался и до обещанного примера «из жизни».